Капинос Надежда

Весеннее утро суетливого города. Средневековые улицы залиты солнцем. Настроение залито клеем. Как минимум - силикатным. А тут такое ...

По улице идут двое. Неопределенного возраста мадам с признаками когда-то безумной красоте, сильно потрепанной жизнью. Этакая, знаете, человеческая каравелла, что переплыла семь морей, пережила семьсот семьдесят семь штормов, возила по морю и хор богобоязненных девиц, и церковные колокола, и ром с кокаином, терлась боками и о комфортабельные причалы крупнейших мировых портов, и о пропитанные пиратской мочой доски потаенных лагун-притонов. Волосики у нее крашеные, очки а-ля "Люди в черном, Уилл Смит, вчера из Канн", в руке - папироска. Солнышко светит, Каравелла напевает. Рядом с ней - собака. С признаками бывшего эрдельтерьера и когда-то безумной собачьей красоты, сильно потрепанной жизнью также... Шерсть у щенка подозрительно редкая и местами островки голеньким кожи напоминают, что любая красота - преходящая... В зубах эрдельтерьер несет хорошую кость. Кость стоит лучшего холодца - с кусочками мяса, свежая и ароматная, глянешь - так и слышится шум базара и мясного ряда. Солнышко светит, собака старается. Не нести старается, а не броситься жрать эту роскошь прямо здесь, на мостовой.

Вдруг Каравелла говорит эрдельтерьеру:

- Ну, все, давай уже мамка понесет.