Влад Южаков

В одной из питерских газетных редакций, где я работал в начале нулевых, трудился вместе с нами один парень по имени Сергей. В газете он был фотокорреспондентом (и надо сказать, неплохим), а по образованию и по призванию – энтомологом. Что делать, такова беда поколения, получавшего образование на сломе эпох – то, чему учили в университетах, в послевузовских реалиях оказалось в плане элементарного жизнеобеспечения абсолютно непригодным.

Как энтомолог, Сергей специализировался на клопах. И не просто специализировался – клопы были его страстью, единственной и главной любовью всей жизни. Чтобы проиллюстрировать этот факт, достаточно сказать, что весь потолок его спальни занимал рисунок гигантского клопа, проработанный в мельчайших деталях. Для нас, обыкновенных людей, для которых тема клопов начиналась и заканчивалась на том, как бы, не дай Бог, эти мерзкие твари не появились в доме, Сергей казался человеком чуть странноватым. А для самого Сергея мир клопов, который, помимо кровососущих паразитов, населен десятками тысяч других видов, являлся целой Вселенной.

Зарабатывая деньги фотографией, Сергей не прерывал труда на ниве исследования клопов. Как альпинисты всякий отпуск тратят на походы в горы, так и он тратил свое отпускное время на экспедиции по лесам и полям страны, мечтая найти в клопиной жизни что-то новое, неизведанное.

И вот однажды Сергей вернулся из очередного отпуска абсолютно просветленным – взгляд его горел, щеки рдели, губы непроизвольно складывались в счастливую улыбку. В курилке, с лицом человека, обладающего страшной тайной, он вполголоса сообщил нам, что только что вернулся с Северного Кавказа, где на каких-то отрогах сумел обнаружить вид неизвестного науке клопа. И теперь – можете себе представить! – этот вид назовут его именем. Мы поняли, что в мире энтомологии назревает нечто вроде взрыва ядерной бомбы, а жизнь Сергея изменилась навсегда.

Если я и видел когда-либо воплощение счастья, то это было лицо Сергея в тот момент.

Можно, конечно, иронизировать по поводу страсти Сергея, но сегодняшняя поэзия как тип деятельности во многом напоминает энтомологию. Занятие для крайне узкого круга людей, о котором подавляющее большинство окружающих знает лишь понаслышке, и знание этого большинства основано на программе средней школы и на банальных, крайне однобоких примерах, с которыми приходится сталкиваться в быту. Как клоп для большинства населения – лишь кусачее, вонючее насекомое, ареалом обитания которого является диван, так и сегодняшнее стихотворчество в понимании масс – это в основе своей тексты песенок звезд шоубиза, рифмованные политические памфлеты и слоганы из рекламных роликов.

Поэтому такие достижения на поэтическом поприще, как издание книг, вступление в союзы, получение премий остаются, по сути, внутрицеховыми событиями, не имеют серьезного общественного резонанса, стоят для большинства людей на том же уровне, что и открытие нового вида клопа.

Времена популярности поэзии в народе, когда, чтобы послушать стихи, люди под завязку наполняли зрительные залы, давно канули в лету – в силу ряда причин предпочтения общества за последние полвека сильно изменились.

Поэтому, когда я слышу разговоры по поводу того, что сегодняшний состоявшийся поэт – это тот, кого издают миллионными тиражами, то понимаю, что речь, видимо, идет о Стасе Михайлове, или кто там ему пишет тексты.