Part1sanka

Тема этой домашки мне оказалась настолько близка, что выполнять я ее начала регулярно еще с 7 мая.

Я решила рассказывать людям о тех стихах, которые показались мне наиболее яркими, но не в стандартной форме, а в каком-то роде в художественной.

На сегодняшний момент написано семь глав, в каждой из которых есть несколько составляющих. Есть стихотворение. Есть сюжет, не связанный со стихотворением. Есть мысли, которые объединяют этот сюжет и стихотворение. Есть попытки все это осмыслить. И главное - есть любовь.

Конечно, было бы здорово вместо домашки просто выложить восьмую главу, но по некоторым причинам я решила отложить ее выпуск.

Поэтому, просто процитирую кусок из первой части:

 

"Мы случайно столкнулись с М. на старой набережной. Со времени последней нашей встречи утекло много воды. И, как это часто бывает, если долго не видеть человека, - тема для разговора нашлась не сразу... Конечно, М. мало изменилась, разве что огромные зелёные глаза, прежде такие мечтательно-наивные, стали, как показалось, глубже. Наверное, я просто давно её не видела. То ли мне почудилось, то ли и было так - первые минуты М. просто вызывающе молчала. Я не представляла, как начать разговор, но вдруг - взгляд её вспыхнул:

- Ты Кабанова читала? - выпалила она, и не дожидаясь ответа отбежала на пару шагов. Можно было слышать, как хрустнули костяшки тонких пальцев, когда она заложила руки за спину. Точно скинув тяжёлый груз, М. выпрямилась и начала громко декламировать:

 

- Говорят, что смерть — боится щекотки,

потому и прячет свои костлявые пятки:

то в смешные шлёпанцы и колготки,

то в мои ошибки и опечатки.

 

Нет, не все поэты — пи...страдальцы, —

думал я, забираясь к смерти под одеяльце:

эх, защекочу, пока не сыграет в ящик,

отомщу за всех под луной скорбящих —

у меня ведь такие длииинные пальцы,

ох.енно длинные и нежные пальцы!

 

Скажу, что растерялась. Нет, не потому что М. пробило на стихи - к её способности начать разговор “с середины” я привыкла. Скорее меня поразил сам текст… И она читала его так, что брови мои поползли вверх, не знаю от чего больше - удивления или скепсиса. Между тем М. продолжала, не обращая никакого внимания на моё общество.

 

Но, когда я увидел, что бедра её — медовы,

грудь — подобна мускатным холмам Кордовы,

отключил мобильник, поспешно задёрнул шторы,

засадил я смерти — по самые помидоры.

 

Я машинально огляделась; кажется, вся набережная смотрела на нас в эту минуту.

 

...Где-то на Ukraine, у вишнёвом садочку —

понесла она от меня сына и дочку,

в колыбельных вёдрах, через народы,

через фрукты-овощи, через соки-воды...

Говорят, что осенью — Лета впадает в Припять,

там открыт сельмаг, предлагая поесть и выпить,

и торгуют в нём — не жиды, ни хохлы, не йети,

не кацапы, не зомби, а светловолосые дети:

 

у девчонки — самые длинные в мире пальцы,

у мальчишки — самые крепкие в мире яйцы,

вместо сдачи, они повторяют одну и ту же фразу:

«Смерти — нет, смерти — нет,

наша мама ушла на базу...»

 

 

И тишина... Чёрт, это было, наверное, самое странное стихотворение, которое мне довелось услышать в последнее время. По вопросительному взгляду М. стало ясно - пора уже как-то реагировать.

- Ну, ты же понимаешь - это чистой воды эпатаж? - медленно произнесла я.

- Так, во-первых, когда тебе мешал эпатаж? А во-вторых, далеко не “чистой воды”. Тебе же понравилось? - М. стряхнула прилипший к плащу мокрый лист и повернулась к реке.

- Понравилось... - сказала я, - но пока не поняла, почему.

- Потом поймешь! - отрезала она и, как всегда внезапно, сменила тему…

…

Возвращаясь домой, я никак не могла выкинуть из головы прозвучавшие стихи. Уж очень хлёстко звучали их строчки - может потому, что М. умеет превосходно подать то, что любит… А, может, дело в самих строчках? Почему же так “зацепило”? Вероятно, она права и за эпатажем, даже несколько отталкивающим, скрывается что-то ещё? Как знать, как знать…"

 

 

Полоная версия - здесь: