Колесов Вячеслав

Если бы я остался у друзей лишние пять минут, то точно породнился бы с их гостеприимством и радушием, но непонятная сила новых впечатлений вытолкала меня в шею наружу, в холодную ночь.

Надо мною небо было словно проколото звёздами. Света от далёких мерцающих миров было достаточно, чтоб не заблудиться в лабиринтах старых дворов этого города, с безучастно спящими замызганными окнами и вечно открытыми проходными воротами. Даже у мусорных баков, где жизнь начинает пульсировать к вечеру, деловая суета городанашла тихий приют и, словно находящаяся в глубокой коме, не подавала признаков жизни. Двигался по инерции, на автопилоте. Ноги сами довели меня до своего жилища, но почему-то в этот раз не захотелось разменивать бодрящий ночной бриз на запах герани и ставшей уже заковыристой домашнюю пыль. Ещё пару минут сомневался, размышлял, но вскоре моя мыслительная работа нашла варианты продолжения моего пути. Мой взгляд скользнул по пожарной лестнице, и вслед за ним я, уже надёжно ставя на гнутые прутки этого незатейливого сварного приспособления видавшие виды ботинки, энергично взмыл на крышу сталинского ампира. Сейчас это была крыша мира. Она была не сильно покатой с заграждением из того же арматурного прутка, приваренного почти у самого края. Я разлёгся у слухового окна, широко, по-матросски раздвинув ноги, упёрся ими в ограждение и, раскинув в сторону руки, обнял ночное небо. Получилась большая морская звезда, которая бесстрашно забралась на крышу. Небо смотрело на меня миллиардами глаз, как гигантский паук. Я смотрел на уже знакомую рожицу, и мне было пофиг, о чём думают там эти дальние миры, почему лежу на крыше. Я и сам не понимал, зачем я это сделал. Просто поменял своё положение относительно уровня моря. Не стал пользоваться современными подъёмными средствами подмосковного завода, а взобрался на неучтённый этаж без потолка, перерабатывая собственные калории двух выпитых недавно чашек кофе без сахара. Да, жизнь кому и говно, а кому и нет. Я привык получать счастье от того малого, что есть сейчас, там, где нахожусь. А сейчас я пытался задерживать воздух, пережидая выдохи из чёрного рта слухового окна. От него несло теплом лета, запахом перегретого дерева, чердачного шлака и голубиного помёта. Мне казалось, что дом дышит так же, как и я, периодически разбавляя «Шанель» подгулявшего лета новыми порциями чердачного амбре.

 

( продолжение следует)