Шалагин Роман

Неорганическая природа — за исключением воды, — когда она является перед нами без примеси чего-либо органического, производит на нас безотрадное, даже гнетущее впечатление. Примером могут служить местности, представляющие одни голые скалы, хотя бы та лишенная всякой растительности длинная долина между скал неподалеку от Туло­на, через которую ведет дорога в Марсель; особенно же такое действие, только еще гораздо более сильное, должна производить африканская пустыня. Безотрадность впечатления, которое мы испытываем от неор­ганического, прежде всего зависит от того, что неорганическая масса подчиняется исключительно закону тяжести, в направлении которой поэтому здесь все и располагается. Напротив, вид растительности непо­средственно и в высокой степени радует нас, и тем больше, чем она богаче, разнообразнее, чем больше занимает пространства и чем при этом больше предоставлена себе самой. Ближайшее этому основание — то, что в растениях закон тяжести является преодоленным, так как растительный мир стремится вверх, в направлении, ему как раз проти­воположном, и что тем самым непосредственно возвещает о себе фено­мен жизни как новый и высший порядок вещей. Порядку этому мы принадлежим сами, он нам родствен, он — стихия нашего бытия; и сердце наше раскрывается перед ним. Итак, прежде всего вид растений непосредственно радует нас своим вертикальным направлением; красивая группа деревьев поэтому очень выигрывает, если из середины ее поднимается несколько прямых, острых еловых верхушек. Напротив, срубленное дерево уже на нас так не действует; даже растущее очень косо действует уже меньше, чем стоящее прямо. Опущенные книзу, т. е. уступающие тяжести, ветви плакучеа ивы (saule pleureur, weeping willow*) именно и доставили ей это имя. Вода безотрадное действие своей неорганической природы в значительной степени умаляет тем, что она очень подвижна и в силу этого создает иллюзию жизни, и тем, что она постоянно играет со светом; к тому же вода — первое условие всякой жизни. Что, кроме того, делает нам вид растительности столь прият­ным, это — выражение спокойствия, мира и удовлетворения, которым она запечатлена; тогда как мир животных мы по большей части видим в состоянии беспокойства, неудовлетворенности, даже борьбы; поэтому растительная природа так легко и приводит нас в то состояние чистого познания, которое освобождает нас от самих себя.

Поразительно, как даже самая заурядная и незначительная растительность тотчас же располагается красиво и живописно, как только освободится из-под человеческого произвола; мы видим это на каждом запущенном или еще не затронутом культурой клочке земли, хотя бы на нем только и росло, что колючий кустарник, грубые травы и самые обыкновенные полевые цветы. Напротив, на хлебных и овощ­ных полях эстетическая сторона растительного мира опускается до своего минимума.

 

Артур Шопенгауэр.