Nvjy

Шёл погожий зимний денёк. Он радовался лучам солнца и брёл не спеша, хотя и понимал, что ему осталось недолго. Жизнь январского дня крайне краткосрочна и непродолжительна, но он шёл, не обращая на это внимания. Он наблюдал за тем, как медленно текут по улицам реки людей. Понимая то, что в их жизни он всего-лишь часть чего-то большего, день наслаждался своей жизнью и искренне не понимал угрюмое выражение лица каждого из людей.

 

«Что же ты повесил нос?» - хотел бы он спросить каждого из них, но увы, не мог. Но он видел не только грусть, досаду и разочарования. День искренне радовался с теми, кто не спускал улыбки со своего лица. И он понимал, что был прожит не зря.

 

Время шло к закату, день понимал, что осталось ему не так много и с жадностью оглядывал всё вокруг, чтобы запомнить свою жизнь, пока не наступит новый день. Но ничего не менялось, всё текло своим чередом. Ни один человек не задумывался, что был прожит ещё один день, что его больше не вернуть. Никто не будет оплакивать его так, как оплакивали бы близкого человека. Его почти и не заметили. А он был. День жил и дал возможность людям насладиться им. Но все ли воспользовались его щедростью?

 

Люди ничего не знают о том, что ждёт их в будущем, многие его боятся. День же боялся прошлого, он не знал, что его там ждёт, но будущего у него уже не было. Прошлое для него было туманно. Это то место, куда попадают дни, прошедшие свой жизненный путь. Но у прошлого свои планы - оно дарит жизнь прошедшим дням в воспоминаниях людей. Человек вспомнит обязательно этот зимний день, неудачным или самым лучшим на свете, но он будет жить, о нём будут помнить. И эта мысль его успокаивала, он понимал, что всё не зря, также как и то, что время его прошло.

 

Герой нашего рассказа думал о том же самом и именно в этот день, что жизнь его подходит к концу и жить он будет исключительно в воспоминаниях. И действительно, дни его были сочтены, стояли в очереди, и именно этот январский день был последним.

 

Наблюдая за тем, как солнце заходит за горизонт, Герой медленно прошептал своими бледными, сухими и тонкими губами «Gratias ac vale» и тяжело опустил свою безжизненную руку на ручку кресла. Больше он не дышал, не воспроизводил ни звука. Он был мёртв.