Уже далёкая война.

Великая.

Отчественная.

Безжалостно прокатившаяся по жизням, судьбам и по любви.

Сделавшая тех, кто пережил её, другими.

Ушедшая в Память.

Мы – помним.

И я тоже помню.

 

…В той семье было четверо детей. Как, впрочем, и во множестве других «довоенных» русских семьях. Двое старших – Миша и Сергей, и малыши-погодки Егорка и Катенька, мамина радость. Старшие братья действительно были старшими – пока Катя и Егор ещё маленькими держались за мамин подол, они, Сергей и Михаил, благополучно женились, отделились от родителей, зажили каждый своим домом.

И всё бы хорошо – но пришла беда: родители в одночасье погибли, на сенокосе попали в грозу. Убило молнией…

Маленьких «поделили»: братья решили, что Егорка будет жить в семье у Миши, у старшего, а Катеньку приютит и обогреет семья Сергея. И снова всё бы хорошо – если только может быть хорошо после такой беды – но взрослые просто представить не могли, что братик и сестричка не просто будут плакать… Они выли друг по другу, как осиротевшие зверёныши, и помочь им благополучно забыть общую беду, отвлечь, позабавить чем-то было невозможно. День, два, неделю… И взрослые, сами переживающие смерть родителей, не выдержали. На семейном совете Сергей с Мишей решили: пусть маленькие живут по очереди у каждого из братьев, но - вместе.

Вот так и подняли на ноги Егора и Катю родные старшие братья.

Жить бы да радоваться!

Но – грянула война…

 

…Троих братьев – Михаила, Сергея и Егора – проводила Катя на фронт.

Ушли добровольцами.

Писали. Делились мыслями о горько-трудном настоящем и мечтами о будущем, о мирном житье-бытье после победы, в которую верили – непоколебимо и свято. Катя читала эти письма, написанные на случайных листиках бумаги, бережно прятала маленькие треугольнички. Иногда плакала. Вернее – плакала часто, как и все женщины, оставшиеся в злую пору войны в тылу. И решилась: собрала какие-никакие скромные пожитки, пешком прошла восемьдесят вёрст до станции и – ближайшим поездом уехала в Сталинград.

На следующее утро по приезду Катерина уже работала в цеху Сталинградского тракторного, выпускающего во время войны танки для фронта.

Старшие братья перестали писать… Катина душа разрывалась от неизвестности и немела от горя.

А младший, Егорушка, оказалось, в это время был почти рядом – он служил в кавалерийской части тут, в Сталинграде! Но свидеться брату и сестре так и не удалось.

…На Сталинградском тракторном заводе, кроме девушек, женщин и подростков, работали и парни. Ах, как рвались эти молодые горячие ребята на передовую! Но на заводе нужны были мужские руки. Фронт требовал танки. Много танков!

Годы спустя Катя вспоминала день, когда впервые увидела его на заводе. Молодой. Сильный. Красивый и мужественный. Мимо него нельзя было пройти. Его нельзя было не полюбить. Девичье сердце приняло эту любовь, как Божий дар среди тревог и боли, и наполнилось ею до краев.У парня было необычное имя – Филипп. Необычное имя – и необычайные, самые красивые на свете глаза.

Пожениться не успели.

Однажды ночью молодая женщина проснулась от холода и гнетущей, какой-то мёртвой тишины. Филиппа рядом не было. Вскочив с постели, Катя зажгла свечу – и сразу увидела на столе листок бумаги с короткой фразой: «Я вернусь…» Любимый ушёл на фронт. Добился как-то отмены брони – и ушёл, не став омрачать её последнюю ночь с суженным горькими словами о разлуке.

 

…Он не вернулся.

А Катя – вернулась в родную станицу с кричащим комочком на руках и с кричащими от боли глазами.

Дома её ждала первая похоронка. Погиб старший – Михаил, заменивший ей с братом отца. Следом пропал без вести Егор, Егорка, Егорушка – самый любимый, самый ласковый и нежный из братьев. Тот, с которым она так и не свиделась в прифронтовом Сталинграде… Неделю Катя выла по нему – как когда-то в детстве, но некому теперь было помочь ей, некому было вернуть братишку и утешить душу, забрав из неё боль.

Сергей погиб 9 мая 1945 года.

 

…В этот день все плакали и смеялись от радости, встречая Великую победу.

А Катя и две её невестки, собравшись в доме погибшего Сергея, молча держались за руки – слёз уже не было. Были только глаза молодых ещё женщин, полные непреходящей вселенской боли.

 

…О Филиппе Катя получила весточку через год после окончания войны. Её сын уже научился ходить, смотрел на маму родными, необычайными глазами. Он редко плакал. Был маленькой серьёзной копией отца. Маминой радостью и надеждой.

Сестра Филиппа прислала письмо – там были страшные, уничтожающие слова: «Он не вернулся, Катя…» И фотография любимого, так и не ставшего мужем. Или – ставшего? Он улыбался со снимка, и Катя сквозь туман слёз улыбнулась вместе с ним…

 

…Довоенная фотография улыбающегося парня с красивыми и счастливыми глазами – это единственное, что осталось в семье от моего деда, погибшего на фронтах той великой и страшной войны.

А моего папу зовут Филиппом.