Мне часто снятся сны о войне. Я никогда не видела её, не знаю, что это такое. К счастью. Но иногда во сне вижу чёрный снег, низкое седое небо и ощущаю невнятный страх, которому, нутром чувствую, сейчас точно нельзя поддаваться. Ведь если сдашься, шанса уцелеть уже не будет. Отступать некуда – за нами Москва. Эта нетленная фраза прошлых времён всплывает в моей памяти. Я знаю, что мы не отступим. И страх сдаёт свои позиции первым.

Подобные мысли, возможно, когда-то посещали и моего прадеда, Павла Васильевича Тимачкова. Ещё ребёнком я слушала рассказы деда, его сына, о любимом отце. Для него он не был одним из бессмертных героев той войны. Для него он был просто папой. Обычным человеком, который учил его буквам и азам гуманности. Деду было лет пять, когда отца призвали на фронт. Он всю жизнь помнит, как тот крепко обнял его на прощание, и как пахла мокрой шерстью его шинель. Парень от сохи, превыше всего ценивший мир и радость обыденных житейских хлопот, всю жизнь проработавший на земле, вынужден был взять в руки оружие, чтобы защитить её. Дома остались четверо детей и жена, ожидавшая в ту пору пятого.

На дворе стоял август. Лето заканчивалось, и старшая дочь готовилась пойти во второй класс. Умница и отличница. Гордость и любимица всей семьи. В середине осени она покинула этот мир из-за осложнившейся болезни. А чуть позже не стало и старшего сына. Воевавшему на фронте отцу сообщать не решились: тяготить душу, да и всё равно он бы ничего не смог изменить.

В начале ноября прабабушка родила ещё одного мальчика. Каждый день она шла на работу, где задерживалась допоздна. За малышом приглядывали старшие дети – дед с сестрой. Та была на год младше его. Иногда матери удавалось отлучиться, чтобы покормить новорожденного, но рабочее место надолго оставлять было нельзя. К тому же сил добраться до дому и обратно часто не хватало. Молоко постепенно стало пропадать. Дети кормили брата разведённым коровьим. Иногда давали пососать размоченный в воде кусок чёрного хлеба, завёрнутый в марлю. Однажды они забыли о нём. Вернулись домой под вечер, малыш есть отказывался, только постоянно икал. Они, не поняв в чём дело, как обычно легли спать. Наутро ребёнок уже не дышал.

На этот раз прабабушка написала мужу письмо, стараясь, как можно мягче, рассказать о своей «мирной жизни». Но он его так никогда и не получил. Немцы подступали к Москве, и почта из тыла уже не могла прорваться на полыхающие поля непрерывных сражений. Кроме того, трудно сказать был ли он на тот момент ещё в живых.

Я часто размышляю: что прадед чувствовал в те нелёгкие дни, о чём были его мысли? Уверена, на войне невозможно не испытывать страх. Но храбрость – это не его отсутствие, а умение справляться со своими переживаниями, заменять их большими по силе стимулами. Не сомневаюсь, прадед помнил каждую минуту о том, что если Москва будет взята, через 300 километров фашистское иго накроет его дом, родных людей. А значит, для него не будет больше жизни, некуда станет вернуться. Так какая разница, где отдать её. Но попытаться защитить их – его долг. Ведь Родина – это и есть тот клочок земли, где обитает твоё сердце. И каждый в той войне защищал свою Родину.

Дата смерти прадеда неизвестна. Он остался на тех чёрных полях под Москвой, выстояв до конца, не сдав её врагу. Как и тысячи других неизвестных героев, чьи имена не произносят на парадах, но о которых вечно будут помнить их близкие: дети, внуки и правнуки.

Однажды я предложила деду пройти с портретом его отца в шествии «Бессмертного полка». Попросила его фотографию. Никогда не забуду глаза деда, когда он, на секунду задумавшись, ответил, что ни одного фото отца не сохранилось. А потом добавил: «…но я помню его лицо, как будто виделись вчера». Никакими словами не передать те эмоции, что я ощутила тогда.

Потомки прадеда давно перебрались из тех мест, где обитали во время войны. Сейчас я живу неподалёку от Москвы и часто вспоминаю о том, что нахожусь на одном из колец её обороны. Совсем близко отсюда он проживал свои трудные последние часы. Рядовой солдат, отважный человек, безликий герой. Что я могу сделать, чтобы память о нём жила? Чем отдать ему свой долг? Прадед не любил помпезности и не умел говорить высокопарных слов. Он всегда предпочитал действовать. В этом я бы хотела походить на него. Как говорил Шекспир: «Мысль делает нам трусами». Если есть единственный возможный вариант действия, то задумываться нельзя. Так было в тот страшный декабрь 1941 года. Так бывает и в жизни каждого из нас. Когда мне становится страшно, чтобы собраться и обрести смелость, повторяю про себя: «Я не имею права отступать – позади Москва». Порой мне кажется, что в этот момент я обретаю силу духа моего доблестного предка, сумевшего ценой собственной жизни защитить нашу с ним Родину.

 

 

Посвящается моему прадеду. Осталось только это и наша память о нём.

Запись из "Книги Памяти": "Тимачков Павел Васильевич, род. 1910, с. Дм. Усад, Атюрьевкий р-н МССР. Русский. Призван в Сов. Армию в 1941, с. Атюрьево. Рядовой. Погиб в бою, дек. 1941.