Мне уже почти ничего нельзя…

Да и организм не принимает. Вернее принимает, но только в мизерных дозах, назвать порцией то количество еды, которое я могу съесть за один приём сейчас, язык не поворачивается.

Я похудела, но мальчик во мне вырос так, что руки на животе не сходятся.

Нагнуться или немного согнуться для меня теперь недостижимая мечта.

И, конечно же, так хочется всего, что сейчас невозможно: коньяку, верховой прогулки, секса, быстрой изматывающей пробежки, станцевать рок-н-ролл, да хотя бы шоколадку!

О! Шоколадку — можно!

Где тут шоколадка?

Шоколадки нету… Ни на кухне, ни в вазочке на столе, ни в фарфоровой банке за дверцами буфета. Нигде.

Да что же это такое?

В магазин идти? Надо одеться и обуться, зима на дворе, как-никак минус тридцать восемь. Одеться сложно, но можно, а вот обуться нереально.

Семейство гуляет и катается на санках. Вернётся через час, а если решит зайти в кафе — мои мечты плавно перетекают в область несбыточных.

Но можно же позвонить кому-нибудь, поздравить, попросить…

 

— Ирина Сергеевна, здравствуйте, дорогая! С Новым годом Вас! Удачи на службе и в сексе! Я? Дома. Да, одна. Нет, они все пошли на санках кататься. Да. Спасибо большое. И Вам. И для Вас. И у Вас. Да всё хорошо! Только шоколаду хочется. А? Нет, нету, всё ироды подъели. Да. Привезёте?! Ой, Вы же дорогая моя, золотая, любимая моя патронесса!.. Когда?! Вечером?! Спасибо…

Неудачно…

Пошерстить детские заначки? Неудобно как-то. Но шоколаду хочется, аж скулы сводит!

Проклиная своё неконтролируемое желание, иду в комнату близнецов.

Ура-ура-ура!!! К полозьям радиоуправляемого вертолёта привязана большая шоколадная конфета!

Простите меня, сыны, я верну вам с процентами!

Снимаю блестящую обёртку… Сглатываю слюну… Медленно, предвкушая грядущее удовольствие, подношу это чудо кондитерской промышленности ко рту…

Звонок телефона заставляет вздрогнуть и выронить конфету на пол.

Я не беру трубку.

Через восемь звонков телефон затыкается.

Смотрю на единственную во всём доме шоколадную конфету. Она сиротливо лежит на полу и манит меня своей недоступностью.

Я не ем то, что упало. Никогда не ела. Даже во время тяжёлых и голодных периодов жизни. Так воспитали.

Но конфет больше нет, а желание становится навязчивым и непереносимым.

 

Держась одной рукой за стол, а другой за комод для игрушек, опускаюсь на колени.

Опираясь на правую руку, ложусь на бок, одновременно придерживаю левой огромный живот.

Устраиваюсь поудобнее.

Протягиваю руку за конфетой, зажимаю эту заразу в кулак и откусываю сразу половину!

 

Оказывается, шоколада хотелось не настолько сильно.

 

Некоторое время спустя хлопнула входная дверь, а ещё через несколько минут в комнату вошли сыновья, заглянули мне в лицо и убежали звать взрослых.

В комнату ворвался муж:

— Сашенька! Что с тобой?!

— Всё хорошо.

— А почему ты лежишь на полу?

— Конфету ем.

Минуту он переваривал информацию, потом лёг рядом со мной, и, заглядывая глаза, тихо поинтересовался:

— Вкусно?

— Не то слово!

— Вставать будем?

— Можно.

 

Меня подняли на ноги, и я смогла пойти в гостиную со всей семьёй.

Полулёжа на диване я смотрела, как они обедают. Есть мне не хотелось, шоколада — тоже.

 

Вечером в гости приехала дорогая патронесса и привезла килограмм тех самых конфет в блестящих обёртках.