Так случилось, что на небе произошёл не совсем обычный инцидент. Некто из ангелов невысокого чина, споткнувшись о невнимательную молитву одной подслеповатой старой грешницы, упал на землю и выронил Божью благодать, которая предназначалась седому старцу-схимнику из находившегося неподалеку монастыря. «На все воля Божья», - отряхнув прах со своих ног, подумал ангел и вспорхнул обратно на небо. И все бы ничего, но сей редкий божественный дар, вывалившись из рук святого посланника, обрушился на лысую макушку Панкратия Савелича, мирно работавшего в одной скромной конторе главным бухгалтером. И Панкратий Савелич внезапно осознал, что видит истинную суть цифр и всего, что стоит за ними...

 

Панкратий Савелич как раз в это время просматривал отчетную ведомость за последний месяц. Он закрыл журнал, встал и уже собирался пойти с докладом к начальству, как почувствовал легкий укол в области сердца. Невольно схватившись за грудь, он подошел к окну, открыл его, вдохнул несвежий городской воздух и выглянул на улицу. Увиденное его ничуть не удивило. Во дворе соседнего здания университета экономики и финансов маленькие пронырливые бесы сребролюбия деловито копали огромную яму, миниатюрные лопаты ритмично сверкали в натруженных руках рогатых созданий. Работали они слажено, подбадривая друг друга веселыми окриками. Старый седобородый бес, устало стирая пот со лба, закряхтел:

 

– Ох, работы-то еще сколько, а уж вечереет, и холод прям по костям...

 

– Вот докопаем до ада, там и отдохнешь, и отогреешься, дедуля! - крикнул ему удалой плечистый бесенок. – Ради общего дела работаем, отец, уж потерпи чуток.

 

Мимо проходили ничего не замечающие студенты, некоторые, неосторожно ступив на край ямы, падали в нее, скатываясь на животе или спине по грязи на самое дно. Там они судорожно размахивали руками, истерично вопили и старались выбраться наверх, ползя на четвереньках по сыпучему краю, чем сильно мешали работать рогатым трудягам. Особенно бойких бесы аккуратно поддевали лопатой и сбрасывали обратно на дно.

 

– Что же вы делаете, черти! – вырвалось у Панкратия. – Это же совсем никуда не годится, лопатами до ада копать! Измельчал бес нынче. Этак вы до второго пришествия работать будете!

 

Главбух еще немного постоял у окна, размышляя о том, что неплохо бы свалившимся на дно студентам лесенку поставить, чтобы они скорее выбрались из ямы, отмылись, отчистились и больше не лезли бесам под лопату. «И оградку неплохо было бы поставить или ленточку какую с предупреждающей надписью повязать».

 

И Панкратий, захватив с собой всю нужную документацию, отправился наверх, на третий этаж, к Соломону Израилевичу. Осторожно постучав, вошел, поздоровался, поинтересовался здоровьем и робко сел на край стула. Высокий, хорошо сложенный бес славолюбия объяснял его начальнику что-то очень важное, тыча крючкообразным пальцем в странного вида потертый пергамент. Два беса поменьше - чревоугодия и корыстолюбия - ожесточенно с ним спорили, а сам Соломон Израилевич мотал головой из стороны в сторону, в нерешительности разводя руками. «Этих двоих я раньше видел, а высокого - впервые, новый сотрудник, что ли?» - подумал главбух.

 

– Панкратий Савельевич, бес меня попутал затеять расширение нашей фирмы. Я и так, и этак размышлял, как бы сие предприятие осуществить, уже душу готов продать за ценный совет и рекомендацию. Одна надежда на вас!

 

– Ну, что вы, Соломон Израилевич, я простой грешный человек, не в моем положении давать советы такого уровня.

 

– Панкратий Савельич, очень прошу, прямо-таки умоляю - спасите!

 

На последнем слове начальника бес славолюбия неодобрительно покачал головой.

 

- Подчиняюсь вам только из крайнего послушания, - Панкратий Савельевич вытащил из папки отчетную ведомость и стал водить пальцем по колонкам и графам с цифрами. - Если мы будем предельно, так сказать, кротки и целомудренны относительно фуршетов и банкетов, - при этих словах бес чревоугодия мгновенно превратился в дым и вылетел из комнаты прямиком через открытую форточку, - Хм… и, так сказать, полностью уничижим себя в этом вопросе, - Панкратий указал начальнику на какую-то графу, и бес корыстолюбия так взволновался и покраснел, что тут же и лопнул, оставив на полу лишь горстку пепла, а бес славолюбия радостно заулыбался и панибратски похлопал Соломона Израилевича по плечу.

 

«Эх, братец какой же ты самодур, - глянув на него краем глаза, подумал главбух, - Подсиживая товарищей карьеры в нашей фирме не сделаешь».

 

И вслух продолжил:

 

- И если мы будем смиренны в затратах вот здесь, здесь, здесь и здесь, - Панкратий Савельевич, ведя перстом по цифрам, случайно перекрестил лежащий перед ним документ, чем совершенно вывел из себя беса славолюбия. Тот, рассвирепев, негодующе плюнул в сторону Панкратия и провалился во внезапно образовавшуюся огненную трещину, которая тут же затянулась, ни оставив за собой следа. – И если, разумеется, мы сможем сохранить мир, любовь и добросердечные отношения с налоговой, то ваше искреннее стремление к совершенству вполне и вполне реализуемо.

 

- Панкратий Савельевич! Вы святой человек! Прямо гора с плеч…

 

- Да полноте, - выставил руку вперед смущенный Панкратий.

 

Соломон Израилевич, преисполненный искренней благодарности, ловко поймал ее за запястье и легонько приложился лбом.

 

- Коли вы благословляете, так уж точно дело выгорит.

 

Панкратий Савельич, совсем смутившись, решил срочно перевести тему разговора в другое русло:

 

- Соломон Израилевич, просьба есть у меня одна. Хотелось бы, исключительно из чувства сострадания, оказать посильную благотворительную помощь падшим студентам финэка, им бы лесенку поставить да оградку…

 

- Золотое сердце, милый друг Панкратий Савельич, никак нет возможности сейчас сие действие произвести, вот через три месяца, когда все утрясётся, - Соломон Израилевич положил руку на сердце, - Клянусь, все что душа ваша пожелает, все блага жизни, но не сейчас…

 

Панкратий вышел из кабинета начальника. преисполненный глубокой печали и тяжелых дум. Медленно бредя по длинному коридору, на стенах которого висели картины, изображающие различные сцены жизни животного мира, он с удивлением узрел в конце него яркий свет приятных теплых тонов. С трепетом подойдя поближе, Панкратий воскликнул:

 

– Марья Ивановна! Вы ли это? Работаете в такой неурочный час!

 

Пожилая женщина, к которой обратился Панкратий - бабуля в голубеньком платочке и домашних тапочках - согнувшись в три погибели, выходила спиной из туалета, протирая шваброй кафельный пол. А за ней с мокрыми тряпками следовали два белокрылых ангела, испускающих теплое свечение. Они усердно домывали те углы и дальние закоулки, которые Мария Ивановна случайно пропустила. Их совместная работа была на загляденье хороша – всё просто сияло от неописуемой чистоты, вызывающей восхищение.

 

– Ах, Панкратий Савельевич, здравствуйте. Что же не поработать, коли Бог руки-ноги до сих пор сохранил.

 

Мария Иванова стрельнула в главбуха взглядом:

 

– А вы о чем грустите? Неужели начальство обидело чем?

 

– Да вот, лесенка для дела важного нужна, а где же ее взять, сейчас каждая копейка на счету, - горестно вздохнул Панкратий Савельевич.

 

– Лестница? Да вот же тута при храме у отца Аркадия есть одна, очень старая правда, но крепенькая ещё. Не беспокойтесь, отец Аркадий задаром отдаст, ее все равно уж никто давным-давно не использует. Нынче потолки-то стали низехонькие, и если надобность возникнет в ремонте потолка, люди друг другу на шею становятся. Вот лестница эта и без надобности теперь.

 

– Ох, благодетельница вы моя, Марья Ивановна, позвольте вас троекратно облобызать!

 

Панкратий радушно обхватил не особо сопротивляющуюся старушку.

 

– Ну что вы Пакратий Савельевич, я же грязная вся.

 

– Да бросьте, кто же из нас чистый-то...

 

Так случилось, что некоторое время спустя тот же самый ангел, что уронил Божью благодать на голову Панкратия Савельевича, решил-таки исправить свою оплошность - милосердия ради, ибо благодать, пролитая на неподготовленный ум, может лечь неимоверной обузой на душу человека. Приняв образ голубя, он незаметно вспорхнул в открытое окно кабинета главного бухгалтера, где застал за уборкой помещения двух проворных старушек, и замер, прислушавшись к их разговору.

 

- А что, Мария Ивановна, Панкратий Савельевич куда из фирмы ушел?

- Да известно куда, преподавателем в университет, молодежь учить.

- Чудесный был человек. Как на цифры в документе каком глянет, так идет к начальству ихнюю судьбу предсказывать.

- Да, одно слово - прозорливец.

 

Тем временем во дворе университета экономики и финансов бесы сребролюбия продолжали с неистовым усердием вгрызаться своими лопатами в плоть земли, но теперь посреди вырытой ими ямы была установлена лестница, рядом с которой в тонком пальтишке, обдуваемый всеми мыслимыми и немыслимыми ветрами, храбро стоял Панкратий Савельевич. Помогая студентам, попавшим по воле злого рока в грязевую ловушку, взобраться на лестницу, он каждому стремящемуся вверх подавал руку и говорил какие-то ободряющие слова.

 

Полюбовавшись на эту картину, ангел стряхнул с перьев мирскую суету, расправил крылья, взлетел, сделал круг над зданием университета и со словами: «А все-таки Бог поругаем не бывает», - устремился было в заоблачную высь, но тут небесного посланника, словно коршун перепелку, сбила очередная навязчивая молитва старой грешницы. Но это уже совсем другая история…