Поодаль слышатся радостные детские восклицания - малыш примерно двух лет ползает по крылечному навесу небольшого коттеджа. Белый голубь, что так его заинтересовал, игриво мечется туда-сюда, не желая покидать территорию кровли. В окне второго этажа, из которого, видимо, вылез ребенок, загорается свет и освещает стремительно приближающийся женский силуэт. Кажется, это мать. Она что-то кричит и усердно старается открыть окно, но оно не поддается её усилиям и вот она уже долбит кулаками по стеклу. Бронированное покрытие не позволяет не то чтобы нанести себе повреждения от хрупкой женщины, но и донести её отчаянные вопли до ушей малыша. Создается впечатление, что глухие отзвуки от ударов, которые она наверняка слышит - сардоническая ухмылка окна на происходящее. Увлеченное дитя неспешно следует за птицей, не замечая ошеломленную маму, уже схватившую детский стул и яростно атакующую им язвительное стекло. Высоко над всем этим восседает дюжина голубей. Четверо перелетают на крылечный навес. Наконец, я понимаю, почему альбинос не покидает это место: в шести футах справа от окна мелькают несколько белоснежных точек. Птенцы. Заметил и ребенок, ибо он потерял интерес к их родителю и направляется к гнезду. Голубей становится все больше - последняя тройка спускается на защиту потомства своего собрата. Женщину не видно уже секунд пятнадцать, вероятно она решила испробовать иной путь (совсем недавно входная дверь снизу издавала колебания, но из неё никто не вышел). Малыш дополз до своей цели и вот он заносит маленькую ручку, дабы ощутить существо своего достижения, но внезапно на него обрушивается голубиная армада, поражая нечаянного врага своим колющим орудием. Мать вновь появляется перед окном, держа в руках внушительную кувалду, замечая весь неимоверный ужас, что творится с её чадом снаружи. В диком умоисступлении она штурмует стекло, размахивая кувалдой с такой поразительной легкостью, словно у неё не гигантский ручной молот - детская погремушка. Вмиг она наносит не менее шести мощнейших ударов, импульсы которых отдаются в оконной раме, искажая её прочный каркас. Скоро окно признает поражение перед неистовым натиском отчаянной матери. Наконец, атаки разбивают покрытое многочисленными трещинами стеклянное полотно и, из только что созданного осколочного тумана, молниеносно вылетает длинный металлический предмет, врезаясь в сонм голубей, нависающий над малышом. С жестким хрустом кувалда сметает птичий самосуд, оставляя за собой густое кровавое облако, перемешанное перьями. Пара птиц успевает ретироваться ввысь, остальные, составив единое целое молоту, характерным звуком падают на каменную тропу перед крыльцом. Мать кувыркается сквозь поверженные ею злосчастные врата и спустя мгновение прижимает вопящего малыша к груди, покрывая его израненное тело своими жгучими поцелуями. По его пронзительным крикам становится ясно, что он жив.