Моя пассия никогда не давала мне повода для ревности, но я частенько замечал, что Маринка обожает ловить на себе восхищённые взгляды посторонних мужиков...

 

Когда поблизости преданных зрителей, кроме меня, не наблюдалось, она не упускала возможности предаться другому (по сути, аналогичному) любимому занятию – самолюбованию.

 

В хорошем расположении духа, быстренько полностью раздевшись, абсолютно голая, она вставала напротив трельяжа в большой комнате и долго внимательно изучала свои прекрасные формы...

 

Разглядывала все подробности изумительного тела, начиная с обрамлённого золотыми волосами кукольного личика с голубовато-зелёными сладкими, как мёд, глазами и сочными коралловыми губками в манящей улыбке, румяными бархатными, как персик, щёчками и мраморно-розовыми ушками, безжалостно пронзёнными большими золотыми кольцами серёжек; лебединый изгиб шейки, ровную статную спинку, переходящую книзу в упругую, сочную пышную попку (мечту поэта!), гладкую нежную чистую кожу, соблазнительный пупочек на плоском девичьем животике, похожий на маленькое восторженное «О-о-о!», стройные ровные длинные гладкие ножки, и все прочие разнообразные припухлости и ложбинки, особо отмечая сладострастные груди, свисающие как дивные плоды с торчащими в разные стороны озорными сосками в ожидании лобзаний и, конечно, (куда же без этого?) курчавый хохолок с заботливо остриженными и причёсанными завитушками на лобке между спелых стройных белых ляжек...

 

 

После длительного просмотра прелестных деталей своего обнажённого тела она оборачивалась ко мне и задавала традиционный вопрос: «Я — хороша?».

 

Я, конечно, поддакивал.

Но ей этого было мало.

Через несколько минут она опять задавала мне тот же вопрос.

Я кивал, несколько расширяя свой ответ: мол, понятное дело, очень хороша.

Но ей хотелось более развёрнутого описания своей внешности с непременными восклицательными знаками по всему тексту.

Поэтому она снова и снова требовала подтверждения своей красоты.

Другой бы на моём месте выразился бы покрепче: «За... (люби) ла!», но я — мальчик воспитанный, я старался угодить ей, рассыпаясь в комплиментах.

 

В один из таких, ставших традиционными, «осмотров» у меня самопроизвольно возникла следующая рифмованная мысль:

 

« Я — хороша?» — не упрекая,

Что гаснет свет.

«Да-да! Конечно, дорогая!» —

Спешу в ответ.

 

 

...Громады чувств любить хотели

И ждали ласк...

«Я — хороша?» — уже в постели,

Когда легла.

 

«Я — хороша?» — и перед тем, как

Уснуть со мной.

«Да! Хороша... зубами к стенке,

Ко мне — спиной!»...