Здесь гроздья рябин обжигают огнём...
Здесь гроздья рябин обжигают огнём,
Здесь шепчут берёзы и клёны.
Мне грустно, но рад я остаться вдвоём
С тобою, Владимир Семёныч.
Пусть общение это сродни миражу,
Пусть от сна невозможно проснуться,
Всё равно я сюда иногда прихожу,
Чтоб к ограде рукой прикоснуться.
Твой голос, с оттенками рвущихся жил,
Забыть невозможно, услышав.
Ты пел, ты играл, ты горел, а не жил,
Взлетая всё выше и выше.
Пусть у всякого пламени есть свой финал,
Даже смерть, оборвавшая струны,
Твои песни не скроет в забвении сна,
В бронзе статуи, в цепях чугунных.
Когда б ни пришёл я, могила твоя
В цветах, и весной, и зимою.
Позволь же с тобой мне чуть-чуть постоять,
Позволь же остаться с тобою.
Если память жива, значит жив человек,
Значит сжёг он себя не напрасно.
Ты в душе у меня, ты в моей голове
Яркой гроздью рябиново-красной.
Ты в душе у меня, ты в моей голове
Яркой гроздью рябиново-красной.
Оригинальный текст:
"Здесь лапы у елей дрожат навесу"
Здесь лапы у елей дрожат навесу,
Здесь птицы щебечут тревожно,
Живёшь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
Пусть черёмухи сохнут бельём на ветру,
Пусть дождём опадают сирени,
Всё равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели.
Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света,
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.
Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,
Всё равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море.
В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно,
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно.
Украду, если кража тебе по душе,
Зря ли я столько сил разбазарил,
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял.
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял.
