Пора студенчества озорного:

Прогулы лекций, мосты, кафешки.

Зубрить за чаем наук основы,

Стараясь быстро заполнить бреши

В познаньях скудных (экзамен завтра!),

Глотком поспешным ошпарить горло.

Я был таким же. Давно. Когда-то -

Как сокол, гол, но красив и молод.

 

Твердят: студенчество - беззаботность,

Мол, лучших лет не бывает вовсе:

За пьянки вечером по субботам

Никто потом ничего не спросит.

Студент! - все ясно! - гуди, пока что

Не знаешь жизни, проблем реальных.

Но я был тем, кто усердно пашет,

Пока другие вовсю гуляют.

 

Я не чурался работы тяжкой.

Таскал мешками цемент на стройке.

...Порой бывало безумно страшно,

Что утром просто не встану с койки.

Но были руки теплее солнца,

Что прикасались к плечам дрожащим.

Такое в жизни лишь раз дается.

Моя награда. Моя удача.

 

Я просыпался в поту холодном,

Но неизменно ее ладони

Меня лечили: она и сонной

Могла избавить меня от боли:

Прижаться крепче, в меня вминая

Родной изгиб - и души, и тела...

Она - святая. Она святая,

Когда так долго меня терпела.

 

Я был ужасным. Срывался часто.

Признаться стыдно - кричал до хрипа,

И лишь теперь мне предельно ясно,

Что я не лучше, чем сам Агриппа*:

В моей душе, очевидно, дьявол

Взрастил сочащийся ядом корень,

Когда, не слыша ее "Не надо",

Хлестнул наотмашь ее спокойно.

 

Она прощала - не раз, не десять...

Потом исчезла и не вернулась.

Сказать, пожалуй, предельно честно:

Во мне ни грамма не всколыхнулось.

Дела важнее. Работа, деньги -

Я поднимался усердно в гору

И о нежданном ее побеге

Забыл быстрее, чем просто "скоро".

 

Пришло признание и богатство.

Остался голод в далеком прошлом.

Все чаще стали в меня влюбляться.

С тех пор я не был ни разу брошен.

Калейдоскопом мелькали лица:

Одно другого милей и краше...

Вот только стали все чаще сниться

Ее родные ладони: чаша,

 

Где плещет искрой вода живая,

Испить хоть каплю - и быть счастливым,

Но даже спящий, я понимаю:

Совсем другие со мной изгибы,

Совсем другие со мной ладони...

(так мне и надо, так мне и надо!)

Я просыпаюсь в поту холодном.

И неизменно... ее нет рядом.

 

*Агриппа Неттесгеймский - разносторонний ученый-алхимик, писатель, врач, натурфилософ, оккультист и астролог. Согласно одному из преданий, Агриппа, якобы продавший душу Сатане, держал у себя дома огромного чёрного пса-демона, который и унёс его душу в Преисподнюю.

 

***

 

ВСЕ ЭТО НЕ С ТОБОЙ

 

Ты рассуждаешь об этом легко - как будто

в сердце из масла вонзить раскаленный нож.

Кто-то другой не проснется сегодня утром:

он не увидит, как этот рассвет похож

на белоснежные крылья летящей птицы,

жемчуга тонкую нитку, речную гладь.

Впрочем, такого не может с тобой случиться -

этого даже не стоит предполагать.

 

Кофе на завтрак, газета, потом работа,

а у кого-то в груди расцветает что-то:

маково-алый бутон, лепестки стальные.

Сердце свой бег замедляет, а позже стынет.

 

Планы, отчеты, бухгалтерская морока,

после - курилка, беседа о сем о том.

А у кого-то осталось совсем немного:

полумгновенье на выдох и тихий стон.

Ночью луна проскользнет сквозь осколки стекол,

высветлит на приоткрытых губах пятно.

Это все так далеко-далеко-далёко:

бомбы, пожары, распахнутое окно...

 

Ужин под дикторский шелест и репортажи.

Кто-то сегодня на тысячи лет стал старше;

крики не рвутся из горла, гортань иссохла.

Кто-то, не ты - это, в общем, уже неплохо.

 

Небо на землю прольет молоко рассвета,

гроздья рябины в тумане - как капли слез.

Если зажмурить глаза, то не так заметно,

как сквозь грудину вольфрамовый нож пророс.

Хохот взрезает живот лучше всякой стали,

жилы на руку мотает старуха смерть.

Сколько еще этой ночью со всем расстались,

в те же минуты, что ты провел в сладком сне?

 

Утренняя истома, кровать, подушка,

окна открыть, чтобы стало не слишком душно.

Взрывы, грохочущие близко, ближе, рядом...

хватит, война,

что ж ты, сволочь, творишь,

не надо

 

***

 

Клубочек

 

Когда ты засыпаешь темной ночью

под шелест шин и легкий ветерок,

то лишь в одном уверена ты точно:

ты счастлива, что он не одинок,

 

И где-то там вдали не курит нервно,

уставившись в открытое окно.

С ним рядом не блондинка и не стерва -

такая не смогла бы стать женой.

 

Ты выцепляешь "не" из фраз суровых

"не стоило", "не вышло", "не смогла",

их стопочкою складываешь ровной

и выдыхаешь - все идет на лад.

 

Ответить вот сейчас на эсэмэску,

закрыть глаза и спать почти без снов.

Пожалуй, если быть предельно честной -

ты знала сразу, что не суждено.

 

Стучат костяшки алые на нитке,

что мойры заплетают в полотно,

и дни - то словно вялые улитки,

то мчатся вдаль пустынным скакуном.

 

Клубится пыль дорожная туманом,

припудривая память по чуть-чуть.

Но зыбкое спокойствие обманно:

оно подобно в чем-то палачу.

 

Когда ты засыпаешь темной ночью,

ты молишься всем слышащим богам.

 

Но сердце превращается в клубочек

И катится опять к его ногам.