На стене часы пробили полдень. Она повернула голову, вслушиваясь в низкий бой старинных часов из темного полированного дерева, с окошком, за которым качался маятник, отбивая ритм, отсчитывая секунды. На поверхности тонкими металлическими пластинами был сделан рисунок в виде распустившихся кувшинок. Этот бой встряхнул внутреннюю память в виде картин, которые стали проплывать перед глазами. Что это? Наваждение? Её прошлая жизнь или зов предков? Как в кино, Она явственно увидела на потолке то, что поразило до глубины души…

 

- Люба, Любонька! Где ты, сестрица моя милая? – звонкий голосок раздавался в просторном вестибюле небольшого дома.

Этот дом парадным подъездом выходил на Калашниковскую набережную, состоял из семи комнат, огромной столовой и небольших помещений для прислуги, примыкающих к кухне.

Юная девушка легкими шагами мчалась по лестнице вверх. Шаги юной девы были легки и невесомы. Карие глаза светились счастьем от того, что она на рождественские каникулы была отпущена домой, если, конечно, этот особняк можно было назвать домом, ведь Агафья была воспитанницей своей родной сестры, и дом этот принадлежал Константину Петровичу – супругу Любови Васильевны, купцу первой гильдии, достаточно обеспеченному человеку, которому было несложно приютить родственницу, оставшуюся без попечения родителей.

На звонкий голосок сестры из личных покоев вышла Любовь Васильевна. Добродушно улыбнулась и раскинула руки, приветствуя младшую сестру:

- Агафья, ты, поди, весь дом напугала, так звонко извещая всех о своем прибытии! – шутливо ответила сестра. – Ну, иди же ко мне, душечка! Дай, я посмотрю на тебя. Да ты, никак еще краше стала!

Яркий румянец вспыхнул на бархатных щеках юной прелестницы.

- Любонька, ну, зачем же ты меня смущаешь! – воскликнула Агафья.

- Уж, тебе ли, мой дружочек, стыдиться меня? – со смехом, ответила Любовь Васильевна. – Дай, я нагляжусь хоть на тебя!

Люба, поцеловав троекратно сестру, отстранила ее от себя, окинула с ног до головы изучающим взглядом голубых глаз, доставшихся ей по наследству от отца, и вдруг тихо прошептала:

- До чего же ты похожа на маму, царствие ей небесное. И глаза у тебя нашей покойной мамочки – такие же ласковые, внимательные. Как же я истосковалась по тебе, Агаша!

На глаза Любови Васильевны набежали слезы. Она обняла сестру, прижала к сердцу.

- Ах, не надо грустить, Любонька. Грех это – впадать в уныние. Я верю, что наши родители смотрят на нас с небес и радуются тому, что мы сейчас вместе, - стала успокаивать старшую сестру Агафья.

- Да, не будем печалиться, - согласилась Люба, промокнув уголки глаз кружевным платком.

- Да, Любонька, ты можешь гордиться мною. Я успешно выдержала экзамен по русской словесности.

- Я горжусь тобой, Агафья! Ты должна стать настоящей благовоспитанной барышней. Мой супруг уже подыскивает тебе блестящую партию. Ведь очень важно для любой девушки удачно выйти замуж. Константин Петрович даже приготовил за тобой, Агафья, небольшое приданое, которое будет полезно твоему будущему супругу.

- Ах, Любонька, я не знаю, как же можно замуж выходить без любви. Я хочу испытать самые настоящие, возвышенные чувства.

- Не фантазируй, Агаша, - строго погрозила пальцем сестра. – Мужа полюбишь уже в браке. Поверь мне, я тоже выходила за Константина Петровича не совсем по своей воле, но, веришь, ни разу не пожалела.

- Я знаю, Любонька, что ты с Константином Петровичем заменили мне родителей. А то отправили бы меня в монастырский приют, и не было бы у меня такого замечательного дома, в который я с таким удовольствием возвращаюсь.

- Ну, что же мы стоим? – вдруг произнесла Люба. – Живо беги в свою комнату переодеваться. Сейчас позову Лизу, которая поможет тебе надеть новое платье. Я старалась подобрать по твоей фигуре. Платье лежит на кровати и дожидается свою хозяйку.

- Ах, Любонька, благодарствую. Не стоило делать мне такие дорогие подарки. Ведь платья нынче стоят дорого.

- Мне для моей красавицы ничего не жалко. Кто о тебе позаботится, если не я? Ну, беги, переоденься, а то тебе твоя форма пансионерская, наверное, уже надоела.

- Как же ты меня понимаешь всегда, - лукаво улыбнувшись, ответила Агафья.

Легкой походкой она удалилась в дальние покои – в комнату, которая была отведена специально для нее.

 

 

«Неужели я сошла с ума? Кто эта Агафья? Что за вздор? Представляю, какой бы ворох белья сейчас лежал подо мной, перенесись я сейчас в то время в тело Агафьи, когда нижним бельём были панталончики и корсеты, - рассмеялась задорно Она. – Но загадка, однозначно, мне нравится. Что это за часы? Надобно бы узнать их историю. Почему сегодня, сейчас всплыли во мне воспоминания людей, живущих почти век назад?» Она вопрошала себя. Но ответ найден не был.