Море, степь, Марина
Когда горят июльские дни у моря, звенит небо хрустальным звоном, и звенит кровь в сердце, и становится сердце тяжелым, как золото.
Борис Лавренёв
Гостило солнце у Посейдона.
Звенело небо хрустальным звоном.
А мы - степные лихие ветры,
в любовь врывались, не зная меры.
Сближенье жаркой июльской ночью.
И...осознанье.
Но это после...
Тогда дурманил нас запах мяты,
песок зыбучий, слегка примятый,
хмельные страстью цыганки-ночи,
рогалик-месяц, чуть позолочен.
И звёзд пугливых стада над бездной,
спешили в вечность тропой безвестной.
Любили ярко, звеняще, жадно,
тревожно, нежно и безоглядно.
А степь стелилась цветастой шалью,
и кобылицы июльской ранью
скакали резво. Ковыль белёсый
ронял беззвучно алмазы-росы.
Моя Марина, соло́ны губы.
Меж нервных пальцев струились судьбы,
не став одною.
Война, разруха...
На сердце пепел ложится глухо.
Меня любила ты незабвенно.
Я здесь, Марина, но только пена...
