«…Юра мой мне поначалу не понравился. От него недавно жена ушла. Аида Верховцева. Артисткой была в ТЮЗе, играла Ассоль, Мэри Поппинс. Только её турнули с театра. Режиссёр — она раньше его сударкой была — завёл кралю, из молоденьких. И стала цыпа её роли играть, а её гнобить жёстко. Случилась премьера. «Мастера и Маргариту» ставили. Роль Маргариты, понятно, молодке дали. Аиде, — роль Фриды. Которая с платком, на балу. Ей по сценарию полагалось быть пьяненькой, зачуханной. А Маргарита, понятно, во всей красе. На премьере девка закуражилась, и когда Фрида на колени встала перед Маргаритой, — по щеке её похлопала и на ухо шепнула: «Живём, бабулька. Ты в г-не, я в шоколаде». У Аиды терпёжка кончилась. Она в антракт в уборную к ней влетела, по мордам настучала, волосы краской вымазала, обозвала чумичкой и прошмандовкой. Прилюдно. До суда не дошло, но с театра выперли. Потом она познакомилась с Юрой: она тогда обреталась в детском театре «Кенгуру», играла Карлсона. Они Карлсона ставили на детском утреннике на заводе «Точмаш». Юра там начальник цеха. Ну и сошлись. Он её без памяти любил. Хоть и говорит про неё: «лучшая из змей — всё змея». Когда она ушла к частному стоматологу, едва умом не съехал. Его даже с работы чуть не уволили потому что заговариваться начал, на планёрке однажды разрыдался и вышел, дверью хлопнув…

А я в приёмной у него работала. Он ко мне всегда строго по имени-отчеству — Елена Эдуардовна. А как-то вечером, смена закончилась уже, подходит: «А давай-ка, Лен, по коньячку?» Ну а я что — дома, чай, никто не ждёт, копытцем не бьёт. В общем, выпили по полстаканчика коньяку «Дербент». Проболтали аж часа два. Как свои люди. Ну с этого всё и пошло́ втихомолку. Теперь вот живём вместе. Мне он сразу сказал: ты на мою жену бывшую похожа. Вообще-то таких лучше подальше — у них на баб один ранжир. От походки до охотки. Однако стерпелось-слюбилось. Хотя… тридцать пять лет живу, что такое любовь — не поняла. Сама себя спрашиваю: а любовь-то? Получается, не было её? Хотя всяко бывало: накатит — откатит, бесится — перебесится. Однако не поняла я, что есть любовь. Зато что есть Судьба — поняла. Ещё как. И, наверное, Любовь и Судьба это сёстры-потеряшки. Судьба — старшая, Любовь — младшая, неразумная. Бродят поврозь, встречаются редко и нечаянно. У меня вот не сошлись пока, врать не буду. Хотя шажочки иногда слышу. Тихие такие, оглядчивые…