В гармонии с природой, искусно подражая листве, на ветке покачивался Мантис. В минуты отдыха он любил вести разговоры с самим собой:

«У людей имеется идиотская привычка приписывать самкам богомола ужасную манеру, именуемую любовным каннибализмом. Э, всё в руках самца!

Я хищник, охотник, добытчик, но не это делает меня настоящим самцом. Главное качество – не терять головы.

Мужские особи людей – глупы, часто сами добычи своих женщин. Я умён: знаю о прекрасных возможностях любить самку, умело прилагаю усилия во избежание поедания меня. Ни одной самке не удалось...».

Он мог долго упиваться собой, но внезапно увидел её! Мечта всех богомолов в округе. Недосягаемая Еля!

Она стояла поодаль на листочке в расслабленной позе.

Еля была олицетворением богомольной красоты. Невозможно представить более изящной головки, благородного длинного тела, великолепных бёдер, тончайшей голени. Глаза!

Покровительственный окрас, варьируя от зелёного до коричневого, ослепляя, привлекал, и в тоже время свойственная Еле надменность сдерживала его каждый раз при виде её.

Мантис намеривался ретироваться, как вдруг услышал всхлип. Спросил:

– Что это ты?

– Мне печально!

Где-то внутри него взволновалось. Неверный шаг мог погубить его. Держа дистанцию, чуть насмешливо:

– Тебе? Печально?

– Разве у меня нет сердца? Разве я не могу любить?

Убедившись, что красотка не голодна: вокруг летали, безразличные ей, сонные мухи, приблизился.

– Знаю, ты Мантис, – пленительно промолвила она.

Очаровательница!

В его груди запылал пожар, тело стало выдавать своеобразные па. Замедленными движениями, осторожно подступил ближе.

Затаил дыхание.

– Еля! Я ли счастливчик?!

Едва слышное: «да». Она рядом.

Ослепительная страсть, как огонь, испепеляя, яростно подхватила и увлекла с собой.

Любимая!

Он забыл о безопасности и о голове, которую терял.

…

Кончив с любовью, Еля вздыхает, но страдать излишне, да и некогда – она мама! Оотека полна яйцами! Триста здоровых детёнышей.

 

Не важно откуда Мантис с любовью смотрит на них:

«Оно того стоит».