Жила-была Йолка, дочь Йоулы...

Нет, не так, неправильно.

 

Был у Пукки, который Йоула, дочка. И звали эту дочку...

Нет, опять не то.

 

Не «был», а «была». И никто её не звал. Никуда и никогда. По причине колючего характера. А ещё, буйного нрава и до танцев охочести.

 

Бывало, как займётся с зарёй утренней польку плясать, так до вечерней и скачет. Да ещё напевает:

 

Так вот, вернёмся к нашим баранам, как говорила в детстве отцу Йолка, тыкая в облака. Имея в виду, что пора спать и считать овец.

А отец сердился и долго объяснял, что это разное, что овцы не бараны. Что одних считают, а другие ворота портят. И если перепутать, то хлопот не оберёшься.

 

Йолка сначала расстраивалась и плакала, а потом тихонько засыпала под монотонный бубняж отца и звон нашейного колокольчика Рудольфа - оленёнка, взятого на поруки. Но это уже совсем другая история...

 

А за окном шел снег и маршировали семь мужичков в разноцветных колпаках и с большими красными носами.