1995 год
Нацеплю душегрейку, военного кроя штаны -
начались холода, как всегда, ничего не попишешь.
Посмотрю на расхлябанность вечной, могучей страны,
для которой до лампочки - дышишь ты, дед, иль не дышишь.
Со слезой провожу птичьи стаи, летящие в даль,
понимая, не только от ветра продрогнув немного,
что своими трезвонами бедный, голодный звонарь
с колокольни навряд ли дотянется с просьбами к Богу.
Зашумел на реке пожелтевший и жухлый камыш,
надо в хату идти и на печку, под ватником греться.
Начались холода - от природы ни в жисть не сбешишь,
и тем более, если продрогшее старое сердце.
