Прости, что молчу...
Прости, что молчу.
Целый год или два – я не помню.
Делиться-то нечем, заела сует суета.
И время молчит, как утративший веру паломник.
И с низкого старта не хочется больше взлетать.
Не скроешь, пожалуй, – старею, я просто старею,
не внешне: с генетикой всё у меня тьфу-тьфу-тьфу.
Но чаще одышка, а боль в подреберье острее,
и громче вздыхают скелеты в закрытом шкафу.
Пастельная нежность давно укротила безбрежность
неистовых чувств, откровений и ярких обид, –
вот так повседневно справляется с гневом подснежник,
когда терпеливо пласты ледяные дробит.
Тебе ли не знать? Сколько пролито было эмоций
на шёлковый холст из палитры вчерашних страстей...
Мы долго бежали за самым пронзительным солнцем,
мы всех обогнали, но снова плетемся в хвосте.
Другие созрели – кому этот мир, как татами,
а первые к солнцу – по правилу силы плеча.
А нам остается закат, воспалённый цветами,
и слёзы-дождинки, упавшие в утренний чай.
Мы шли босиком по протоптанной к морю дорожке,
дрожа от предчувствий, как два уцелевших листка
на голой осине, страдалице дней заполошных…
И больше нам нечего было хотеть и искать.
Прости, что молчу.
Я и это письмо не отправлю.
Сейчас допишу и привычно нажму на delеte.
Нам больше не нужно быть первыми.
Старые грабли
ржавеют в сарае.
Уже не болит.
Не болит…
