***
печаль моя так мертвенно кротка...
застыли над гробницей облака
и жмутся тесно, кучно к небосводу.
алтарь пустой пылится много лет.
пророс из камня дикий бересклет
под натиском настойчивой природы.
тьма рвётся из расшатанных дверей:
бери её за пазуху скорей
и выноси на свет котёнком шалым...
я не принёс ни фруктов, ни цветов –
одну свою заблудшую любовь,
что быть бесценным даром опоздала...
в забвении здесь всё:
моя тоска
в измученной душе птенцом вьюрка
гнездится меж безмолвием и словом.
проснёшься ты, пророчество сверша,
коль на земле научится дышать
холодный камень в темноте алькова.
он, как и всё здесь, в пепельной пыли...
и сколько слёз молитвенных пролить
мне суждено,
пока могу молиться?
не сбыться горьким грёзам в одночасье,
ковалось не для нас слепое счастье.
а камню чьи-то слёзы – всё водица.
безверие и глубже, и верней.
но на исходе длинных летних дней
приду в последний раз...
просил я плохо.
тьма ласково споёт мне: "отпусти!"
и, прошептав последнее: "прости," –
в беспамятстве уйду,
не слыша вздоха.
