Волноваха... Неделю назад город был освобождён. Мария шла и не узнавала город. Вот площадь перед автовокзалом. Жуткое зрелище. Руины, одни руины. От здания остались только обугленные части стен. Кафе, ряд магазинов, аптека – ничего не осталось, только сметённая и растёртая в чёрную крошку площадка. Вместо храма – каркасом из детского конструктора – серебристые металлические очертания, а сквозь них пробиваются лучи мартовского солнца. И чернеет купол, у которого ни креста, ни позолоты. Посреди площади – мёртвые тела танков. Лежат там, где их застала смерть. Наверное, и рука художника не смогла бы создать более устрашающую картину. А за танками амфитеатром встают горы битого кирпича – всё, что осталось от гряды двухэтажных домов.

Минуя сгоревший дом, Мария вдруг увидела во дворе небольшого рыжего подростка. Пушистый, с рыжим пятнышком на вытянутой мордочке, а на ушках и щёчках полоски сажи. И худющий! Не известно, сколько дней голодал. А в саже потому, что, видимо, искал съестное на пепелище. Почуяв её жалость, котёнок бросился со всех лап ей навстречу. Взгляд хитрый, глаза узко поставлены, словно всё время он чему-то удивляется. Смотрит в упор и глазёнок зелёных не отводит, и будто говорит: возьми меня! Что делать? Бросить тут – наверняка умрёт от голода. Осиротевших людей спасти трудно, а зверей и подавно. И она протянула к нему руку, он доверчиво подошёл, обнюхал её.

- Ну что, Огонёк, поедешь ко мне жить? – спросила его. – Только уговор: лежать в рюкзаке и молчать, а то водитель нас обоих высадит.

Самое удивительное, что он понял. До самого дома лежал в рюкзаке, свернувшись калачиком, как испуганная мышка, не подавая признаков кошачьего присутствия.

Домашние коты сразу же приняли Огонька в свою дружную семью. Всё хорошо, но когда низко над посёлком пролетают военные самолёты, Огонёк замирает с приближающимся гулом, втягивает в свои кошачьи плечики рыжую голову и, поднимая её вверх, смотрит огромными зелёными глазами, полными звериного ужаса, в небо, как бы ожидая чего-то страшного, уже однажды испытанного… И так повторяется всякий раз, когда самолёты летят на задание.