Лето
Говорила: «Смотри: полынок, дикопь-геранька,
это липки, но лучше всех — душистая кашка».
Я кивала и думала — кашка, подумаешь, разве что запах.
То ли дело таинственный сумрачный колокольчик.
И вполуха слушала сказки о прошлой жизни —
было голодно, дети ели рогоза корни,
конский щавель, цветок баранчик, коробочки клёна.
Я просила: «Давай отдохнем?» Искали полянку,
доставали булку и сыр, запивали остывшим чаем
из стеклянной бутылки. Вращались на дне чаинки,
а над нами в небе кружили чаинками птицы.
Набегало облако, закрывала солнце кукушка,
ты её прогоняла страшным вопросом «сколько осталось».
Шевелился в траве уставший от зноя ветер,
вышивал из листьев лето — лицо-изнанка —
и оно жужжало, звенело, летело и не кончалось.
…я его приношу как раньше домой, букетом,
наливаю воды в щербатый мура́вленый глечик,
всё пытаюсь вспомнить, о чём мы тогда говорили,
но оно осыпается, только соцветия кашки
попадаются до декабря по углам забытым
вроде хвои, пойманной пяткой в июле, от праздничной ёлки,
и впиваются зимне и остро в самое сердце.
Снится как звонит по лету сумрачный колокольчик.
Я теперь за тебя прогоняю кукушку от солнца, мама.
