Абеле
– Идиот! Выкинь всю свою ерунду, дребедень!
Ты же не маляр недоделанный.
Пиши, как раньше, как умеешь.
Ну чего ты выделываешься, Абеле?
Отпусти себе усы-антенны, отрежь ухо,
пей, как матрос, живи и пиши под мухой.
Может, хоть какой-то толк будет.
Срываешь вторую выставку, иуда.
Я в тебя душу, талант, зерно…
Ну что ты смотришь, con questa vista?
Я полстолетия галеристом.
Кто ещё тебе правду скажет?
Даниэле мне голову оторвёт.
Идиот.
Не нужен мне этот твой реализм, правдивость.
Картина должна быть картиной –
повесил на стену, сел, плеснул чинзано, любуешься,
цокаешь языком.
Нет, ну дурак же,
дурак дураком,
madre di Dio, за что мне всё это,
ладно, баста.
Где эта твоя мазня?
Показывай...
*
Мрак, мастерская, ставни закрыты наглухо.
Ключ, поворот, скрип протяжный, заходят двое...
Всё нараспашку, в окна стучится радуга,
картина размером в стену.
Диковинная.
Радуга прочёркивает дом, стену, лица.
Картина становится выпуклой, оживает.
Звери нездешние сходят с неё на улицы,
птицы, прекрасны собой, сбиваются в стаи.
Учитель ругается, руками машет, смеётся:
– Чёрт, stupido, ты словно свалился с солнца!
Нет, положительно надо что-то с тобой решать…
Где у нас следующий вернисаж?
Terra?
Ладно, иди, работай…
Добавь-ка нерва.
