За полчаса до полвосьмого
Любовь и Черепаха дрались насмерть,
давно, целую вечность.
Любовь всхлипывала и бессильно колошматила
по твёрдому панцирю,
животное шло на неё танком и корябало заточенными когтями.
По бледному лицу Любви текли тонкие струйки нежности,
Черепахе же всё было нипочём - панцирь.
Подтянулись Слоны, стало пятеро на одну.
Текла непрерывным потоком нежность,
отлетали куски счастья,
превращалась в лохмотья доброта,
падало наземь милосердие.
Фауна расправлялась с чувством.
С толком.
Напоследок соорудив из себя композицию устройства мира,
пятёрка удалилась,
оставив Любовь лежать без движения.
Летели годы, шли дни,
ползли часы,
что-то менялось в этом мире.
С изящным хрустом прорастали крылья из лопаток
и клыки из дёсен,
дьявольский огонь загорался в глазах.
- Мы ещё посмотрим, кто кого, - пробормотала Любовь,
с трудом поднимаясь с земли.
Расправив перепончатые крылья, взмыла вверх
и, со свистом разрезая воздух, страшно хохоча,
исчезла в багровых облаках.
Она бывает такой разной, Любовь.
Непобеждённая. Аллилуйя.
