закончишь день кружкой чая —
мятой, шиповником, чабрецом,
серым облаком за окном,
сном.
впрочем, что говорить о том,
кого ты вечером не встречаешь?
 
тысяча книг за твоей спиной
шепчут привычно: не ной, не ной,
не ковчег, но, видишь, не вавилон!
киваешь.
топаешь на балкон.
 
а небо, гляди-ка, уже не серо,
тебе подмигивает венера,
которой до марса — одна земля,
тебе ж до земли — руки тополя,
посаженного ещё-не-дедом
на годовщину его победы.
 
как много с тех пор обрезок ветвей,
дней.
 
на тяжесть, повисшую на плечах,
кто-то ставит луной печать,
и так захочется закричать!
но
холодная кружка,
с плёнкой чай
глотаешь снова и снова
и ждёшь от Кого-то слова.
 
а вдруг эти старые тополя
с тобой, полуночницей, заговорят?
…ветки артритные держат строй
и шёпот деда
простой
«постой».
 
и ты обещаешь себе стоять,
только тихо добавишь:
да.
 

Проголосовали