Солдат и Женщина
...Смешались судьбы, было все неясно.
Был грозен мир, и ненависть цвела.
Солдат был храбр, а женщина — прекрасна, —
История, которым нет числа.
Бой отгремел, и дым походных кухонь
Сливался с кислым дымом пепелищ.
Команды, стоны, беготня и ругань,
И немота оставленных жилищ.
По крупам чудищ, скорченных, покорных
Текла, чадила радужная слизь.
Уже в земле не прорастали зерна,
Исчезло время, стала иллюзорной
И прошлая, и будущая жизнь.
Здесь прошагала, след оставив тёмный,
Чумная нежить, волоча крыла.
Но возвышался посреди села,
Слепым огнём случайно обойдённый
Высокий дом. Там — женщина жила.
И, как ни странно, целы были окна,
Труба дымила. И, казалось, тут
Пульсировало время одиноко,
Нашедшее спасенье и приют.
И в этой хрупкой, скрытной тишине
Минувшее испуганно, бесшумно
Таилось среди книг, в часах ажурных
И в бликах фотографий на стене.
Грядущее — от тишины смелея,
Нашёптывало что-то...
За стеной —
Солдат копал последнюю траншею
Товарищам, отпущенным войной.
И вот сомкнулось рыхлое надгробье
Над павшими. Утихли голоса.
И женщина взглянула исподлобья
И не спешила отвести глаза.
Она стояла, прислонившись к двери,
Хранившей позабытое тепло.
И что-то в этот миг произошло
В её душе, уставшей от безверья —
Все сдвинулось, перемешалось вдруг,
Не стало ни повозок, ни орудий,
Не стало ничего. И только люди —
Гудящей массой жизнь текла вокруг.
Текла безлико и неумолимо,
Но все перекроив на новый лад.
И смерть была реальна, словно глина,
Застывшая на лезвиях лопат.
И жизнь, и смерть толпились вперемешку,
Катилась отдалённая пальба.
А женщина уже познала прежде
Любовь и смерть, безумную надежду
И утешенье краткое: «Судьба!»
Ещё вчера — гордячка, недотрога,
Ещё вчера — солдату не чета.
Но нет уже ни страха, ни суда,
Смотрела немигающе и строго,
И знала больше маршала и Бога,
Хотя не понимала ни черта. —
И что потом историки напишут,
И что потом расскажут старики,
И знала, что цена не будет выше,
Чем этой глины вязкие куски.
Солдат шагнул — обычный и случайный,
Но и не затерявшийся в гурьбе.
«Как вас зовут?»
Она не отвечала.
Он вспомнил вдруг: «Что в имени тебе...»
Был бесконечен птичий перезвон,
И всё тонуло в этом перезвоне.
Прохладно утро, горячи ладони,
И долог путь, и смутен горизон
