Сегодня наш Некрополис сменил свой цвет — из обычно-серого стал чёрно-белым. Осторожно выглядываю я из окна своего склепа, вдыхая полной грудью морозный воздух с ароматом бензина. Кружится похмельная голова, и в зобу спирает от удушливо-зловонного счастья...

 

На карнизе пристроился жирный лохматый голубь с красными глазами, вертит своей башкой и бормочет себе что-то под клюв, подобно ворону Эдгара По. "В небе вор-в небе вор"... Некий вор и правда побывал на небе и нагло спёр солнце. А после его пожрали гигантские лоснящиеся тучи, чьи бесформенные тела нависают над бетонными гробницами. Их хищные щупальца свисают с верхних пределов, вьются как змеи и лезут в окошко моего прибежища...

 

Внизу вороньи стаи на белом снегу проводят чёрные мессы — будто толпы безумных монахов с выпученными глазищами. Своими каркающими молитвами они пытаются возвать к Йог-Сототу или к ещё более ужасной твари — Розовому слону...

 

За стеной воет болонка Баскервилей. Память многих поколений вызывает в ней тоску и странные видения, где она несётся по болотным кочкам и пытается схватить плесневелую луну. Слышен плотоядный чавк из трясины и свист ветра в ушах... Светится тень зверя и наводит страх на людишек... Но наяву существует лишь жалобный собачий плач за стеной.

 

... И у нас есть своё болото, пусть и не имеет оно ничего общего с Гримпенскими топями. Я как раз в нём нахожусь, погрузившись по самые уши, и пишу эту собачью чушь.