В таверне
В таверне гам. Хоть веселись, хоть плачь,
всем всё едино, ежели один ты.
А спёртый воздух грозен и горяч,
когда на рыло выпито три пинты.
Все моряки отменные бойцы,
и мастерски орудуют ножами,
пока не крикнет старый боцман: цыц!
Да так, чтоб даже кружки задрожали.
Служанки с видом развесёлым, но
подобные отроковицам Мунка,
им принесут закуски, и вино
польётся вновь. Лишь одинокий юнга
сидит, грустит за столиком в углу,
высматривая юную кухарку.
Он говорит с ней мысленно, но вслух
ни слова, ни полслова, и насмарку
несчастный вид, зовущий томный взгляд.
Она царит на кухне. И случаен
изгиб бровей, когда её сверлят
глазами. Их она не замечает.
Но мудрый боцман видит всё и всех.
В походе нет унынию в отряде.
Он позовёт служанку. Скажет: эх!
И рядом с юнгой женщина присядет.
