Старик и море. Зима жизни
Читает автор
...море его нашло. Встало на цыпочки, протянуло руки,
"Аве Ма..." не дослушало, не снеся эти стоны, муки.
Сгинули все. Потом говорили – была волна,
и будто глаза из нее смотрели, да пелена
веки прикрыла. Виделось дно, песок,
и словно бы кости лежали друг другу наискосок.
Белые кости людей, серые – корабля,
пальцы тянули к небу и жадный взгляд...
В живых остался один старик, море взяло лот.
Море затихло, море застыло в режиме The Silent Mode.
– Ты меня бросил, как зиму осень, я осталось одно.
Когда я одно, мне нужна опора, и я опираюсь о дно.
Но дно это мягко, безудержно шатко, слезами размыта твердь.
Поэтому я открываю темницу, в темнице таится смерть.
Здесь козыри черви, голодные черви, черви жаждут еды.
Ты жаждал свободы, старик, от моря, поэтому джокер – ты.
Ты мне под ноги кинул жертв, стланик из тел швырнул,
я оттолкнусь от него упруго и снова в себя нырну.
Влюблённое море, старик, пьёт реки, ему вода по колено, –
море злилось, – я ждать не умею, я не прощу измены.
Ты от меня сбежал, как кит, бросившийся на берег.
Ты закопал любовь в песок и обесточил веру.
К этой старухе своей ушел, к треснувшему корыту.
Вены мои открыл ножом, сердце изрезал в сито.
Море стихало, умерив пыл, – помнишь тебя я мыло?
Море шептало, – ты ушёл. Я ведь тебя любило.
Милый, ты голоден и ослаб. Может быть ты простужен?
Ну не дрожи, войди в меня и завернись поглубже.
Море качало стаи звёзд, в ухо ему дышало, –
я без тебя сяду на мель, мне тебя мало, мало...
Мало рассказов твоих и слов, мало бутылок рома.
Я тебя буду кормить и ласкать, я тебе буду домом.
Старик посмотрел на море, старик проскрипел от боли.
– Ты говоришь, голодало? Тебе было мало соли?
Ты выпило реки крови, ты выпило слёз галлоны,
ты горько от скорби и горя, ты дремлешь на смертном троне.
Я был тебе верным другом, мы выпили рома море,
Мы поровну резали солнце и месяц пилили на доли.
Ты кожу мою просолило и голову мелом одело,
я век разделил твой с тобою годами, душою и телом...
Прости меня, море. Море, ты вовсе не виновато,
в тебе слишком много силы. До боли, до судорог с матом.
Я стар, отпусти меня с миром к старухе моей любимой.
Ты было её судьбою и стало её могилой.
И море его накрыло, внахлёст, с головой и рёвом, –
я было твоим началом, я стану последним кровом,
я буду беречь и помнить, грехи твои смою солью,
я было твоей юдолью, я влагою стану горней.
