Ты ночлега искала. Не бойся, сказал я, ночуй...

Ты ночлега искала. Не бойся, сказал я, ночуй.
Но с тех пор от меня свои чувства так зорко ты прячешь.
Только ночью, во сне, к моему прикасаясь плечу,
забываешься ты и глазами закрытыми плачешь.
 
Я привык постепенно к твоим неустроенным снам.
Я почти что готов петь кошмарам твоим дифирамбы
и проникнуться нежностью к зыбким, чужим именам,
что во сне выкликаешь, к сопенью, к рывкам диафрагмы.
 
Но попробуй тебе намекни! Но тебя только тронь –
обожжёшься! И всякий вопрос на губах замирает.
Только веки прикроешь – и чёрный взметнётся огонь,
где любая любовь так мгновенно дотла прогорает.
 
Ах, девчонка, бродяжка, психушка, гулящая вошь!
Я молюсь над тобой, но навряд ли молитвы помогут.
Всё равно, не прощаясь, ты утром куда-то пойдёшь,
не ответишь куда... Только я не спрошу, слава Богу!
 
Слава Богу, я понял, что нас не подружат уже
ни любовь, ни постель, ни кусок зачерствелого хлеба,
и что нужен твоей слишком гордой и слабой душе
только утренний сумрак холодного зимнего неба.
 
Ты на зимнем рассвете провидишь итог своих смут.
Этот сумрак, наверно, похож на развеянный ветром
пепел глупых любовей, что жизнью живой не живут,
а сгорают дотла в твоём сне, для меня безответном.

Проголосовали