ОТКАЗАЛИ
Автозак с нарисованным белым медведем
вперевалку ползёт по снегам января.
Навалило по крыши... Из города едем.
Подавал на УДО. Оказалось, что зря.
На Крещенье вовсю разгулялась природа,
но чудес не дождаться, как лоб ни крести.
Больше шансов не будет. Осталось полгода
из отмеренных мне приговором шести.
В коридорах суда ложь упрятали в сумрак,
и меня, словно муху, разглядывал зал:
"Отбывает... Работает... Тихий, разумный...
Но — себе на уме и вины не признал."
Благодушный судья, мой давнишний знакомый,
сожалея притворно, руками развёл:
"Позвонили из местного "Белого дома".
На тебя кто-то там до сих пор ещё зол..."
Вечереет. В холодной тиши полнолунной
я с надеждой ищу хоть какой-нибудь знак.
Закурить бы... Тяжёлой рыбацкою шхуной
нас качает, натужно рыча, автозак.
Веселится конвойный: "Что, граф Монте-Кристо?
Ничего, досидишь, позаброшен-забыт!"
Я в ответ усмехаюсь. Ждёт тёплая пристань,
лай собак, фонари, скромный камерный быт.
... Отмечаюсь в "дежурке" с улыбкою вялой.
Выжигают глаза злые капельки слёз.
Ах, досада! Наверно, снежинка попала...
Холодает под вечер, лютует мороз.
Попрошу телефон у Серёги-старлея,
нежный голос любимой на миг уловлю,
прошептать Аэлите далёкой успею:
"Отказали... Прости... Обнимаю... Люблю..."
Ночью выйду под звёзды на угол барака,
чтоб немного побыть одному в тишине.
У ворот в будке звякает цепью собака
и негромко вздыхает, сочувствуя мне.
Сон приснится под утро: за окнами — лето,
мы на кухне вдвоём, улыбаешься ты,
и шкворчит в сковородке большая котлета —
недоступный мираж арестантской мечты.
