Задумал Ярко́ вареників наварить.

С галушками та сметаной.

Сметал он муку с сусеков, сметал - не сметается.

Нахохлился хохол, хохолок распушил, оселедец в смысле,

стал весь такой пушистый.

Белый и пушистый.

Как зайка в Шаровах Варах... или Карловых Ша́рах. Задумчивый.

И в муке весь.

И муках.

Так и сыпятся, так и сыпятся ...или сыплются?..

Как песок с приморской дивчины. Что с хвостом. И косой.

Не как зайка, а сзади. По пояс.

Муки, кстати, в ту пору белые-белые были, аки покойники.

Не по сусекам покоились, не по лабазам-амбарам,

а в скрыне расписной хранились, что сандыком у татар звалась, в хате-мазанке.

Чем мазанке? Известно, чем. Им самым. Как бутерброд.

Сэндвич по-ихнему. Для тепла-холода.

И поближе к грубе натопленной. Им же.

 

Да.

 

Вот и я говорю, были времена давние. Дивные.

Были, сказки/байки, Харли/Дэвидсоны, Суматры с Явами.

А ещё степи привольные. И Оксана с варениками. С вишней.

Как щёки, красной.

С очами чёрными, лентами яркими и в черевичках.

 

Всего было много.

И немного мало.

Лет.

Ярку...