Промозглое зимнее утро, чуть сонный сутулистый дом,

Невзрачный снаружи, он будто окутан домашним теплом.

Из ртов приоткрытых подъездов струится невидимый пар.

Пролеты морщинисты лестниц, хоть дом еще вовсе не стар.

 

Во дворике бабушка булку крошит озорным воробьям.

Вороны раскаркались гулко, грозя жестяным фонарям.

На детской площадке пустынной качели негромко скрипят.

Забились от снега под горку дворняга и пара щенят.

 

Машина застряла в сугробе, рычит, как таинственный зверь,

Объехав угрюмых прохожих, куда-то умчался курьер.

По льду молодому мальчишки весёлые лихо скользят,

Шутливо дерутся, и книжки из сумок на землю летят.

 

А вредная рыжая кошка крадётся за птицами вслед.

Вспорхнули - знать, кошке придётся искать себе новый обед...

Кронирован сгорбленный тополь. - Стыдится своей наготы.

На клумбах под девственным снегом еще не замерзли цветы.

 

Там прячутся поздние розы. Сомкнулись, дрожа, лепестки.

Давно улетели стрекозы, с зеленым отливом жуки...

Мне хочется жить, улыбаясь, снежинки ловить на бегу.

 

В Донецке пускай полыхают лишь алые розы в снегу.

 

 

Плеоназм в данном тексте состоит в избыточном количестве деталей зимнего утра. Это и просыпающийся дом, старушка во дворе, кормящая птиц, детская площадка, машина, прохожие, мальчишки, кошка, тополь, цветы. Избыточность деталей не портит текст, а наоборот, делает интереснее. Картинка становится более выпуклой, яркой, почти фотографичной.

Из других приемов можно отметить антитезу (сонный дом, хмурые прохожие, вредная кошка - и веселые мальчишки, вспорхнувшие птицы, желание ЛГ жить, улыбаясь).