Жили были старик со старухой, и не было у них никого, ни внучки, ни дочки, ни внука, ни сыночка. Одни одинешеньки были они на всем белом свете. И вот как то зимой сидела старуха у окна, смотрела, как соседские ребятишки в снежки играют, на санках катаются, да снежных баб лепят.

 

Такая тоска старуху взяла, так захотелось ей внученьку красавицу. Вот и говорит она старику:"Хватит на печи лежать, пойди на улицу да слепи из снега нам внученьку ясочку, чтоб было нам кого холить да лелеять. Старик покряхтел, покряхтел, слез с печи, взял журнал, что в позапрошлом годе городской постоялец забыл, да и пошел лепить снегурку, как говорится по образу и подобию.

 

Долго лепил, совсем уже темно стало когда в избу ее принес. Статная да красивая получилась внучка, как солнышко ясное. Положил старик ее на печь, чтоб значит отогрелась да, ожила, да и сам к ней залез. Старуха тоже хотела залезть да зад тяжелый перевесил, плюхнулась она на лавку возле печи да и заснула счастливая.

 

Всю ночь проспала старуха, как убитая, ничего не слышала. Утром проснулась, ни старика, ни внучки, ни денег, что на похороны откладывали. Погоревала старуха, поплакала, да делать нечего, надо дальше жить. А пришла весна и старик вернулся, грязный, рваный да голодный. Растаяла его внучка с арабским шейхом в теплые широты.

 

Простила его старуха, как-никак пятьдесят годков вместе прожили. Отмыла да, накормила, и стали дальше жить, как жили

 

Весна, лето да осень за делами прошли, огород сажали, копали, урожай собирали, по грибы да ягоды в лес ходили. Некогда было думать ни о чем таком.

 

Настала зима, затосковал старик, все на улицу выходил, да лепил что-то до поздней ночи, журнал то старуха еще тогда в печи сожгла. Лепил, лепил старик, да и сгинул совсем в одночасье.

А старуха кота себе завела и заботилась о нем до самой смерти.

 

А про старика больше никто никогда в деревне не слышал.