Быть вечным вечный праздник не готов. Сгибаются упружины мостов.

Дообнажает ветхий дождь остов, впечатывая пену в аэрарий

над бурею, над буною и над водою, превращённой в бурый ад,

которую взбивает чайка в натр, прибоям треплет бороды, состарив.

 

Ни взгреешь, ни сменяешь , ни продашь разлитую по горизонт гуашь.

Я спотыкаюсь, подтыкая пляж под вылезший на берег санаторий

со связкой внесезонных москвичей, торгующих мой берег горячей -

до пожиманья, походя, плечей, уставших непогоду мониторить.

 

Стирает море силы и следы. Раскинув палки, просятся зонты

под крышу, в состоянье немоты. - Давно нет ни понтов, ни парусины

Под клочьями из жалобных прорех лишь связки трав в клыках не то дерев,

не то китов, прекрасно умерев, то там, то тут разматывают синус,

 

мешая камни, воду и в лицо несожалений выжимая сок.

Дельфиньего безумия бросок - как я - на отмели. Бок дышит, блещет, сохнет

от марева, стянувшего с марин рекламный неземной аквамарин.

Я задыхаюсь, море и дельфин. Здесь не зима - эпоха чтоб подохнуть.

 

Бежать в себя, за три девять земель - от ноября мелея по апрель,

глотая гниль и прель больных недель. А к маю всё подкрасят и завесят,

кавыча вечный праздник. Синева разгладится. Заластятся слова.

И защебечет изумрудный вал.

 

И веси снова ничего не весят.