Луч на сережке
Путник, возможно философ,
проходящий случайный город,
не гадай -
озорная торговка рыбой
или юркая дочь корчмарки
в лицо тебе засмеялась.
Но столбенеешь, окутанный смехом как сном.
Что тебя беспокоит?
Улыбка?
Блеск сережки в ухе?
То, как пальцем провела по щеке?
Волны смеха не утихают -
захлестывают и множатся,
весь город звенит.
Акцент, одежда, смуглая кожа
выдают в тебе иностранца.
Не за тем ли она лукава, остроглаза, кокетлива?
Всё забава - что заморский певец с обезьянкой,
что бродячий философ.
Она хороша не слишком, даже вовсе не хороша
и похожа на сотни других.
Разве смех мелодичней и звонче.
Но растерянный, озаренный
словно в патоке увязаешь
в желтоватой дорожной пыли.
Ни мыслей, ни слов –
волны смеха и луч на дешевой сережке.
Смысл жизни, радость и твердость
ты легко находил в молитве
и ответ на любой вопрос.
Есть ли что-то важнее
бессонных ночей у костра
с собеседником в белых одеждах,
важнее дороги (всех на свете дальних дорог)?
Наутро уходишь.
Россыпь солнечных отсверков
на росе,
на пластинах медных крыш
отзывается в дрогнувшей глубине
то ли смехом,
то ли чувством потери.
Словно свет от луча коснулся
самой тонкой мембраны,
заплясал в каждой капле крови.
Смех и сережку,
город с патокой пыли,
крепко, не зная зачем,
будешь держать в горсти.
Позднее сам не заметишь
(собеседник же в белых одеждах ни движеньем не выдаст)
что от ног отступило время, поменяли напевы строй.
А в твоей жаркой растворенной в ночи молитве
млечный стал золотым…
