Ванька Колотушка
В час, когда утихнет вся маета
деревенских буден, и день заснёт,
на ночные улицы от прудá
заступает Ванька. И он идёт,
и стучит, и кашляет в темноте,
выдыхая лёгкие с табаком.
Колотушка бьётся в его руке,
деревянным щёлкая языком.
И плывёт над улицей мерный стук,
сообщая каждому, что покой
охраняет Ванька, и на посту,
не смыкая глаз, он трясёт рукой.
Колотушка звонкая, этот звон
до сих пор барахтается во мне.
И когда покажется - это всё,
не могу, не вытяну, адский день -
я беру в ладони кусок доски,
расправляю скрючившийся шнурок
и гоню подальше приход тоски,
ударяя шариком громко в бок.
И тогда я слышу - идёт сюда,
бормоча и кашляя на ходу,
деревенский сторож, старик Иван,
по прозванью Ванька за простоту.
"Колотушка - это семья почти,
это повод жить после войн и ран.
Если хочешь стукнуть - на, колоти!" -
говорил мне Ванька, когда был пьян.
И качался шарик, и бил - бом, бом,
и кнутом пощёлкивал рядом брат.
И катилось время вперёд клубком,
и никто из нас не смотрел назад.
Колотушка, Ванька, седой старик,
переживший всех из своей родни,
на ночную вахту вставал, как штык,
и смотрел, как гаснут в домах огни.
Всё спокойно, граждане, можно спать,
не пройдёт ни вор, ни ночной пожар.
От прудá до кузницы, и опять
до прудá гуляет его душа.
