Митькина радость
В нём от литра до полутора –
знатный ковш нашёл Митяй.
По росе пять вёрст до хутора,
только Митька не лентяй.
На полянке у просёлочной
земляники сочной рой.
Там в тиши пушистой ёлочной
мама ждёт. Свежо, покой.
Прибежит, бывало, с солнышком, -
тень мелькнёт меж хвойных спин,
и давай бросать по зёрнышку
Митьке ягодки в кувшин.
Дед ругает:
- Хутор, мал ещё!
Сам же щурится, смеясь.
- Там репей один на кладбище,
Нету ягод отродясь.
Спорить с дедом – дело гиблое,
хоть и старый, всё же дед.
Митьке девять в марте минуло,
кроме деда близких нет.
Над кроватью в чёрной рамочке
мать, а рядом с ней отец.
Те же скулы, те же ямочки.
В папу, стало быть, малец.
А на полке с красной лентою
(это Мите брать нельзя) –
орден. Дед сказал – посмертный он,
привезли в село друзья.
Мама месяц тихо плакала,
а потом слегла на два.
А потом...
Как громко квакают
Две лягушки у пруда!
Вот и хутор. На пригорочке
птички весело чик-чик.
Тень знакомая за ёлочкой
улыбается, молчит.
А сама как ветер, нежная,
что травинки не примнёт.
Ягод горсть кладёт и, бережно,
ешь, мол, Митя – точно мёд.
Митька ел всегда в пол-ложечки,
жили бедно – не взыщи.
Вот же радость Мите, Божечки!
Всё не дома – хлеб да щи.
Жарко, кофту можно стаскивать.
Сладко и тепло внутри.
Мама:
- Мне пора.
И ласково:
- Деда слушайся, смотри!
По тропинке вниз и с песнею,
полный ковш прижал к груди.
Сыто Митьке так да весело,
будто смерть он победил...
