Баллада о солдате
...Смешались судьбы, было все неясно.
Был грозен мир, и ненависть цвела.
Солдат был храбр, а женщина — прекрасна, —
история, которым нет числа.
Бой отгремел, и дым походных кухонь
сливался с кислым дымом пепелищ.
Команды, стоны, беготня и ругань,
и немота оставленных жилищ.
По крупам чудищ, скорченных, покорных
текла, чадила радужная слизь.
Уже в земле не прорастали зерна,
исчезло время, стала иллюзорной
и прошлая, и будущая жизнь.
Здесь прошагала, след оставив темный,
чумная нежить, волоча крыла.
Но возвышался посреди села,
слепым огнём случайно обойдённый
высокий дом. Там — женщина жила.
И, как ни странно, целы были окна,
труба дымила. И, казалось, тут
пульсировало время одиноко,
нашедшее спасенье и приют.
И в этой хрупкой, скрытной тишине
минувшее испуганно, бесшумно
таилось среди книг, в часах ажурных
и в бликах фотографий на стене.
Грядущее — от тишины смелея,
нашёптывало что-то...
За стеной —
Солдат копал последнюю траншею
товарищам, отпущенным войной.
И вот сомкнулось рыхлое надгробье
над павшими.
Утихли голоса.
И женщина взглянула исподлобья
и не спешила отвести глаза.
Она стояла, прислонившись к двери,
хранившей позабытое тепло.
И что-то в этот миг произошло
в её душе, уставшей от безверья —
Все сдвинулось, перемешалось вдруг,
не стало ни повозок, ни орудий,
не стало ничего. И только люди —
гудящей массой жизнь текла вокруг.
Текла безлико и неумолимо,
но все перекроив на новый лад.
И смерть была реальна, словно глина,
застывшая на лезвиях лопат.
И жизнь, и смерть толпились вперемешку,
катилась отдалённая пальба.
А женщина уже познала прежде
любовь и смерть,
безумную надежду
и утешенье краткое: «Судьба!»
Еще вчера — гордячка, недотрога,
еще вчера — солдату не чета.
Но нет уже ни страха, ни суда,
смотрела немигающе и строго,
и знала больше маршала и Бога,
хотя не понимала ни черта.—
И что потом историки напишут,
и что потом расскажут старики,
и знала, что цена не будет выше,
чем этой глины вязкие куски.
Солдат шагнул —
обычный и случайный,
но и не затерявшийся в гурьбе.
«Как вас зовут?»
Она не отвечала.
Он вспомнил вдруг: «Что в имени тебе...»
Был бесконечен птичий перезвон,
и все тонуло в этом перезвоне.
Прохладно утро, горячи ладони,
и долог путь, и смутен горизонт...
