Казалось, само платье решило подыграть ей.

 

Оно не просто придавало стройности фигуре, а ещё и лёгкими интригующими намёками приоткрывало одну за другой её обворожительные прелести. А прелести, зная об этом волшебном свойстве платья, с удовольствием демонстрировали себя в пленяющей недозволенности быть увиденными.

 

Эта игра платья и прелестей забавляла её и увлекала на новые и новые шалости.

 

Пикантные позы придумывало само тело, ей оставалось расслабленно принимать их одну за другой, становясь живым магнитом для недвусмысленных взглядов посетителей этого элитного заведения.

 

Сюда по субботам собирался весь бомонд центральной части города в надежде найти новую игрушку для развлечений. В воздухе витали опасные флюиды азартной охоты породистых самок и самцов, крайне дерзких в своих желаниях.

 

Этот вечер не был исключением, за некоторым нюансом – сегодня сюда пришла ОНА, та, что разительно отличалась от всех достойных представительниц воплощения потенциального оргазма.

 

Всё окружение принадлежало ей.

 

Ей одной.

 

Казалось, что даже мягкие диваны вожделели почувствовать на себе упругость её ягодиц, бокалы изысканного шампанского жаждали будоражащего прикосновения её влажных губ, сверкающий зеркальный пол наслаждался созерцанием тонких, как у породистой лошади, щиколоток её стройных ног, обольстительно просвечивающих сквозь узкие прорези идеально облегающего платья.

 

Каждый шаг магически отзывался волной шёлка, грациозно струящегося по телу, и оно благодарно отзывалось возбуждающими пикантностями. Округлые бёдра, покачиваясь, провоцировали к необузданным в самых распутных проявлениях грубым действиям. Сосочки груди бесстыже набухли и отвердели, притягивая к себе откровенное внимание и дразня аппетиты любителей полакомиться спелыми «вишенками».

 

Вокруг неё собрался гудящий рой обожателей, деликатно предлагающих вместе с тарталетками, пирожными, канапе и – себя – в качестве редкого деликатесного десерта.

 

Она, грациозно запрокидывая голову, заразительно смеялась фривольным шуткам и её соблазнительные сосочки радостно подрагивали в такт малейшему движению, всё больше и больше поднимая неудержимое возбуждение собеседников.

 

Платье, делая вид, что скромно скрывает под собою рвущееся на волю роскошное великолепие, на самом деле умело подыгрывало ситуации, откровенно подчёркивая потрясающие формы нагого тела. Да-да – нагого! Под платьем ничего лишнего не было. Так она захотела. Вернее, не она – так повелело само платье. Его ткань была настолько тонка, что любое, даже самое безупречное бельё, непременно стало бы заметным. А этого ни в коем случае нельзя было допустить. Иначе, платье могло быть безнадёжно испорчено в доверенной ему роли достойного представителя высокой моды от-кутюр.

 

Она с нарастающим удовольствием увлекалась этой головокружительной игрой, казалось бы, невинного и чудесного флирта, как вдруг услышала:

 

– Ты права, дорогая... Теперь я понимаю, что виной всему, действительно, является платье. Извини, больше никогда не буду тебя ревновать и злиться.

 

Он говорил, еле сдерживая безумную звериную страсть поскорее остаться с ней наедине, чтобы яростно рыча, разодрать зубами, клыками, когтями.., чтобы неистово растерзать это адское создание – это распроклятое чёртово платье, и – будто впервые в жизни наконец-то бешено овладеть ею – своей единственной, самой честной и непорочной из немногочисленной плеяды кристально-добропорядочных жён на всём белом свете...