The forward violet thus did I chide:

'Sweet thief, whence didst thou steal thy sweet that smells,

If not from my love's breath? The purple pride

Which on thy soft cheek for complexion dwells

In my love's veins thou hast too grossly dyed.'

The lily I condemnd for thy hand,

And buds of marjoram had stol'n thy hair;

The roses fearfully on thorns did stand,

One blushing shame, another white despair;

A third, nor red nor white, had stol'n of both,

And to his robb'ry had annexed thy breath,

But for his theft in pride of all his growth

A vengeful canker eat him up to death.

More flowers I noted, yet I none could see

But sweet or colour it had stol'n from thee.

 

Sonnet 99 by William Shakespeare в оригинале.

 

Те часы, которые своей тонкой работой создали

прелестный образ, на котором останавливаются все взгляды,

поведут себя как тираны по отношению к нему же

и лишат красоты то, что все превосходит красотой,

поскольку неутомимое время ведет лето

к отвратительной зиме и там губит его:

соки будут скованы морозом, а пышная листва исчезнет,

красота будет занесена снегом, и всюду будет голо.

Тогда, если эссенция лета не была сохранена,

жидким узником, заточенным в стеклянных стенах,

вместе с красотой будет утрачена ее животворная сила,

не станет ни красоты, ни памяти о том, какова она была.

Но если из цветов выделена эссенция, то, хотя их постигает зима,

они теряют* только свой вид, а их сладостная сущность по-прежнему

живет.

 

Я чувствую фиалки аромат,

Когда ночами о тебе мечтаю.

И хрупкость тела, нежный милый взгляд

Фиалковый - цветок напоминают.

 

Волос волнистых, что черней ночи,-

Для чёрной розы лучшая награда:

Сравнялись красотой они почти,-

Коснуться - для души моей отрада!

 

Но разрушительный творится пир,

В отместку будто или в наказанье:

Цветок внутри снедает червь - вампир,-

Приоритет твоей красы признанье:

 

Тебя прекрасней в мире больше нет!

Затмить твою красу - цветам во вред!