Довелось мне как-то поработать в театре.

 

Потомственно довелось: оба мои родителя грезили театром и потёрлись там в моём возрасте. Как и любая сказка, обращённая явью, театральная жизнь оказалась для них не такой сладкой. Творческое начало одного подавляет такое же у другого, без объективных факторов склоки из-за восприятия субъективных, вечные дрязги – а представьте себе тонкие душевные организации стенка на стенку.

 

Да и как считала средневековая церковь, театр суть лицемерие…

 

Как бы то ни было, я здесь не хаянья ради. Просто объясняю мои ожидания.

 

Разумеется, я взялась не создавать представление, а рядышком, на побегушках. Я боялась, что ко мне будут чванливо придираться и требовать невыполнимого. Второе воплотилось почти сразу же.

 

Сопровождаемая актриса витала в облаках. Заметив миленькую кофейню, она очень захотела себе стаканчик. Вот только мы опаздывали, а перед представлением нужно было ещё зайти купить кое-какой реквизит.

 

Но на меня так замахали наращёнными ресницами, что я не смогла отказать.

 

Мы ждали на улице, пока заказ приготовят, и тут на нас вышел её менеджер. Полы его пиджака раздувались, он стремительно сгрёб актрису в одну руку, меня в другую, и, не слушая возражений, помчался навстречу цели.

 

А за кофе уже заплатили!

 

В чердачном магазинчике нам понадобилась игрушка. Нет, не очередная прихоть актрисы: это и был реквизит. Актрисе потребовалась моя помощь в выборе игрушки. Она советовалась со мной, разговаривая со мной на равных.

 

Менеджер так часто подгонял нас, что его упрёки слились в фоновый гул.

 

Я не первый раз была в театре, но, когда пришла в наш, поразилась масштабной атмосферой. Наверное, это потому, что я была его частью.

 

Мне нравилось выглядывать из-за кулис – очень аккуратно: я держалась в тени от софитов, и зрители меня не замечали, хотя страх щекотал меня. Я сидела вплотную к границе и тихонько подпевала актёрам: в этот вечер играли мьюзикл.

 

А потом мне предложили сыграть.

 

Служанка в следующем акте, несколько секунд на сцене. Но на сцене! Я разволновалась, мне стало плохо, и я ушла в помещение с реквизитом.

 

Мне нравится теребить что-то в руках, когда я нервничаю, а на столе была чудесная колода карт. Задумавшись за разглядыванием картинок, я ушла на другой этаж и оставила колоду там. Актёру Фокусника колода нужна была уже в этом акте, и все с ума посходили, пока её искали. Когда колода нашлась, стало очевидно, что её брала я – единственная новенькая.

 

Фокусник сердито, но тихо сказал мне так больше не делать, и на этом всё. Никто меня не ругал. И тут я начала понимать кое-что, что мне нужно было обдумать в уголке за вешалкой.

 

Актриса – уже другая – заметила, что я спряталась, и подсела меня приободрить, мол, Фокусник не хотел так давить. Я ей сказала, что дело не в этом.

 

Она подумала, что я волнуюсь из-за роли, но и это уже было не совсем правдой.

 

- Понимаешь, сколько я себя помню – буквально – я знала, кем я хочу быть, в чём моё предназначение. Круглая отличница, олимпиадница, студент лучшего ВУЗа страны, я обязана стать учёным. Но… - и я рассказала ей о проблемах, которыми не стану утомлять читателя, - и теперь я не знаю, что мне делать. Вы все такие добрые, и я как будто нашла своё место. Я бы хотела остаться здесь, но это невозможно. Я уверена, что это сон, и вы все мне снитесь. Считанные часы, и всё это исчезнет.

 

Она было засмеялась на словах про сон, но осеклась, поняв, что я серьёзно.

 

Она обняла меня за плечи и поклялась, что тут всё по-настоящему и что они никуда не пропадут и что я могу остаться. Утёрла мои слёзы и повела меня переодеваться в горничную.

 

Спектакль продолжался, и зрители сидели в удобных бордовых креслах, чтобы встать и зааплодировать с его окончанием.

 

И я проснулась.