Щёлкнуть бы пальцами
Сверху — не платят за свет, но за воду...
Осень тоскливая сводит с ума,
в серость сгоняя дороги, дома.
В городе грязно. По улицам бродит
в запахе плесневых листьев - туман.
Кто-то всё мимо, а кто-то, напротив
мигом в подъезд. Видит мир из окна.
Мстит приболевшая рама — больна,
тоже теперь от простуды колотит.
Давят на стёкла — то ветер, то тьма...
...Жизнь наполняется заново смыслом,
светлый на душу летит огонёк —
внук на пороге, промок и продрог.
Шарф просушиться над печкой повиснет.
Бабушка — в кухню спешит со всех ног.
Щёлкает пальцами — печень, грибочки.
К чёрту давление, к чёрту болезнь —
нет аппетита, но с Мишкой поест.
Холит цыплёнка – единственный, дочкин.
Всё же прививка от старости есть.
...Годы — как птицы. Не старится осень,
в серость сгоняет дороги, дома.
Внуку под тридцать. Укутал туман
образ бабули. Но может, вернётся?
Щёлкнуть бы пальцами...
ПОД ШУМ ВОДЫ
Дождь прятал слёзы, гладил по лицу,
петлял по складкам времени — морщинам,
и... падал наземь, словно в этом суть.
Галантен был, что истинный мужчина.
Шептались капли тихо, клавесинно,
прогноз сближал за окнами людей.
Бродила ночь невыспавшейся псиной —
никчёмная при жизни параллель —
в осколках луж, покинутых аллей...
Молчали листья, камни и зонты,
последних — не тащил куда-то ветер,
он птиц вчерашних выгнал и... простыл,
а, может, заболтался, осень встретив,
под шум воды, сбежавшей на рассвете,
с огромных заскорузлых мирных крыш.
Он сдул всю пыль, которую приметил,
но от себя никак не убежишь —
прибита к лужам, всюду гладь и тишь.
А завтра будет ясно, что к чему,
земля захочет вплавь, навстречу небу.
И лес, что был по осени дремуч,
в цвету миндаль-метелицы волшебной.
И будет снег кружиться во вселенной
в плену пространства, цикла и судьбы,
по сути, в глине собственной же — лени.
И только эхом: "Быть или не быть"
Сегодня есть, а завтра — ты забыт...
