Лыжница
... нависла тишина, погасли лица,
и снег, сверкавший на лыжне-убийце,
пронзительно багров;
дробил пространство конус тьмы, и между
осколками метался луч надежды
на грани двух миров.
Казалось, мир, упавший на колени,
вымаливал её у подземелий
и самых чёрных трасс;
не помня лиц, в агонии и стонах
она сжимала в маленькой ладони
изломанный ски-пасс.
Эльбрусово Седло в снега манило,
а в ней в ответ неистовая сила
шептала: «Я вернусь».
Сражённый тайной жизни врач не ведал,
что ветры леденящие Чегета
всю ночь держали пульс.
ТЫ
Прошу, не тронь меня, молю о милости,
избавь от круговерти авантюр.
Не помню, ночью грезилось ли, снилось ли,
что снова жизнь – картина в стиле сюр,
что вновь меня из беспечальной гавани
уводишь в неизведанность, а я,
опутанный уловками лукавыми,
глупец, в который раз не устоял.
… Взглянув глазами грустными, усталая,
решила – я, наверно, не пойму,
что ты, кидаясь в омуты, искала лишь
созвучие желанью моему.
Тепло руки – и в сети пойман снова я,
влечёшь найти замену шалашу.
На зов семи ветров, в края бедовые
веди из тихой заводи, прошу.
