Ивану Даниловичу приснилось несчастье. Не с ним, а с его шестилетней внучкой Соней. Проснувшись, он долго таращился в темноту, силясь вспомнить, что случилось за полосою пробуждения, но не вспомнил. Было около двух ночи…

 

Бок, вроде, не болел, соседи по палате спали. Иван Данилович подумал и, подняв для чего-то воротник халата, бесстрашно вышел из палаты…

 

Огромные больничные ворота, всегда закрыты. Замка нет, но створки перемотаны ржавой цепью. Ничего не оставалось, как перелезать. Он, вздохнув, влез на узкую чугунную перекладину, подтянулся, и тут ворота со скрипом поехали вперёд до упора. Ему едва не защемило ногу, он выругался и полез дальше. Ворота качнулись и понеслись обратно. «Услышат», — с тоской подумал Иван Данилович.

 

Из тумана, цокая каблуками, выплыла женская фигура. Случайно обернувшись, испуганно ойкнула и шарахнулась.

 

— Тише, пожалуйста, — зашипел он, сгорая от стыда.

 

— С ума сойти. Ты что тут делаешь? — спросила фигура, подойдя ближе.

 

— Перелезаю. Вы ни разу не видели, как перелезают через ворота?

 

Девушка подошла ближе. Она была в коротком плащике, с нераскрытым зонтиком. Крашеная блондинка с густо подведёнными глазами.

 

— Дядь, ты не псих? — с любопытством спросила она, оценив его казённый халат.

 

— Тише вы! — взмолился Иван Данилович, раскачиваясь на воротах. — Мне просто очень нужно домой. Понимаете?

 

— Понимаю. Давай, сигай. Ворота подержать?

 

— Если не затруднит...

 

Он долез до верха, неуклюже перевалился, спрыгнул вниз и стал облегчённо растирать онемевшие ладони.

 

— Лапонька, — умилилась девица, — куда ж собрался? Кровь застоялась?

 

— Я же сказал: мне надо домой, — сухо ответил Иван Данилович, раздражённый фамильярностью.

 

— Ладно. А что случилось?

 

— С внучкой что-то неладно.

 

— С внучкой? Заболела?

 

— Не знаю, — признался он. — Чувствую, что-то неладное.

 

— Что-то не верится. Завёл, наверное, кого-нибудь поблизости.

 

— Знаете что! — вспыхнул Иван Данилович. Девица была уж очень яркой. От неё попахивало как выпитым, так и выкуренным. — Идите-ка своей дорогой... Шляетесь по ночам.

 

— Ну, шляюсь, — девица нагло сощурилась, — тебе-то что! Беги к своей внучке. Только штаны больничные у неё не забудь!

 

— Стыда у вас нет! — задохнулся от негодования Иван Данилович, запахнул халат и зашагал прочь.

 

***

Сын Ивана Даниловича, будучи курсантом танкового училища, женился, а будучи командиром танкового батальона, развёлся, и бывшая невестка Ивана Даниловича перебралась в Казань с его внучкой и поселилась у него, сказав, что больше селиться негде. Нигде не работала и не помышляла — жила ради дочери. О дочери, впрочем, тоже не помышляла, пропадала неведомо где.

 

В боку опять засвербило. Иван Данилович сморщился и присел на скамейку у остановки. Чёртова девка не выходила из головы. Это ж надо, — в два часа ночи шататься по улицам в подпитии. Тьфу! Её даже провожать не пошли. И правильно, что таких провожать…Иван Данилович вздохнул, открыл глаза и вздрогнул от неожиданности: перед ним неподвижно, как призрак, стояла та самая девица и смотрела на него с любопытством.

 

— Проснулся? Я уж подумала, помер от расстройства. Чего к внучке не идёшь? Дорогу забыл?

 

— Слушайте, оставьте меня в покое.

 

— Нет, в самом деле, чего сел? Может, Скорую вызвать?

 

— Не надо мне Скорой. Я сейчас пойду.

 

— Ну и хорошо. А далеко идти?

 

— Порядочно. Улица Короленко.

 

— Ух ты! Через весь город. Такси придётся ловить.

 

Упоминание о такси вызвало в нем новый прилив раздражения.

 

Из тумана, словно издеваясь, выкатила грязно-бежевая легковушка с предательским зелёным огоньком. Девица стремглав побежала останавливать.

 

— Погодите! — отчаянно крикнул он вслед. — Погодите, вам говорят!

 

Было поздно. Девица уже распахнула дверцу, просунулась в кабину и стала что-то говорить, переминаясь с ноги на ногу.

 

— Еле уговорила! Ну давай, кланяйся внучке!

 

— Слушайте! — он нервно зашипел. — Кто вас просил вызывать такси? Не надо такси. Кошмар какой-то!

 

— Как это... Денег нету?

 

— Эй, ну вы скоро там? — обиженно спросил водитель.

 

— Сейчас, сейчас! — замахала рукой девица. — Так. Сейчас садимся и едем до твоего Королёва. У меня три сотенных. Потом ты бежишь домой и мне денежку возвращаешь. Ну не стой, как статуй-рататуй, садись, поехали!

 

Она втолкнула Ивана Даниловича в кабину, плюхнулась рядом и захлопнула дверцу.

 

Часы показывали половину третьего. Машина шла медленно, с трудом продираясь сквозь туман.

 

— Внучке сколько лет? — спросила вдруг девица.

 

— Шесть, — настороженно ответил Иван Данилович.

 

— Болеет что ли часто?

 

— Всякое бывает. Уши часто болят.

 

— Уши? Ну, это я знаю. У меня тоже болели. Видал? — она откинула прядь волос и ткнула пальцем в маленький розовый рубец за ухом. — Мне даже кость долбили. Десять лет было. Так что, говоришь, с ней случилось?

 

— Я же говорю — не знаю. Приснилась чертовщина. У меня бывает.

 

—Упасть и не встать. Если я после каждого сна буду по городу бегать, так лучше вообще спать не ложиться.

 

— То-то я смотрю, — ядовито хмыкнул он.

 

— Ну, так это ж не каждый день такое счастье! — она расхохоталась. —Ты хоть знаешь, что я сегодня пила?

 

— Не интересуюсь.

 

— «Наполеон»! Коньяк есть такой, французский. А?

 

Иван Данилович пожал плечами и отвернулся.

 

— Где останавливать? — угрюмо спросил водитель.

 

— Там кафе, — засуетился Иван Данилович, пряча глаза.

 

— Приехали.

 

Машина остановилась. Девица принялась рассчитываться, Иван Данилович вышел на улицу. Он тупо таращился на подсвеченные окна неведомого кафе и ничего не мог понять.

 

— Приехали, — его спутница поёжилась. — Давай, беги, я подожду.

 

— Куда приехали? — спросил Иван Данилович замогильным голосом.

 

— Куда сказал, туда и приехали. Улица Королёва.

 

— Какого Королёва? --- простонал он.

 

— Академика, наверное. Давай поживей, а?

 

— К черту Королёва! Мне нужно на Короленко, понимаете вы?!

 

— Ой, да вы что! Ой, да что же я наделала! И денег нету. Охренеть. Короленко. Дети подземелья...

 

— Слушайте, девушка, вам, по-моему, не там долбили.

 

— Да ладно! Не паникуй, что-нибудь придумаем.

 

— Спасибо, — зло сказал Иван Данилович, — напридумывали уже. Идите-ка уже домой

 

Он резко повернулся и пошёл прочь.

 

— Эй, академик! — девица его догнала. — Да погоди ты. Видишь, машина стоит? Идём туда и просим их подбросить нас до Короленко. Потом я сижу в кабине, ты летишь домой за денежкой. Выход? А другого нету, иначе концы откинешь в тумане.

 

То, что машина та оказалась милицейской, он разглядел лишь тогда, когда девица уже рванула сине-жёлтую дверцу. Он хотел как-то остановить, но было поздно.

 

— Ой... Извините, товарищи милиция-полиция. Такое дело: у него, — она ткнула в окаменевшего Ивана Даниловича, — заболела внучка. А я такси ему поймала, но увезла не туда. Ему-то на Короленко надо. «Дети подземелья» помните?..»

 

Она улыбнулась и попятилась назад.

 

— Ага —согласился милиционер, — ты сперва дыхни. О! Хорошо сидели. Дети подземелья, говоришь?

 

Девушка жалобно обернулась к Ивану Даниловичу, а тот, забыв о нелепом одеянии, шагнул вперёд.

 

— Послушайте, — начал он вальяжным голосом, — тут недоразумение. У меня впрямь захворала внучка. А моя невестка, паникёрша, не нашла ничего умнее, как примчаться прямо с праздничного стола и потащить меня через весь город домой. Вы уж, товарищ лейтенант, — он погладил глазами его ефрейторские погоны, — не сердитесь.

 

***

— Ты даёшь, папаша! Тебя, между прочим, как звать? Меня — Вероникой.

 

— Иван Данилович.

 

— Ладно... Ха, ну и день сегодня. Замуж не вышла, а свёкра нашла.

 

— А муж что же?

 

— Ну его в болото.

 

— А вы что же, выходили что ли?

 

— Ага. За Шурика Полозова. А вчера вечером я у них дома была, он меня с родителями знакомил. У него отец — директор фабрики, мамаша —труженик дома. На столе — коньяк, шампанское. Папаня коньячок себе наливает, мамаше с сыном — шампанского, мне — минералку. Разговоры со смыслом: где училась, кто родители, какой круг чтения. А я училась в техникуме, работаю копировщицей. Читаю — что мама принесёт, она библиотекарша. После папенька удалились, а Шурка с матерью — на кухню, шепчутся. Одна, как дура. Тут меня зло взяло: взяла этот самый коньяк, и в три приёма ту бутыль опростала. Пошла сигаретку стрельнуть. А меня мотает вовсю. Песни стала петь. Голос у меня зачётный! Меня в школе звали: «Звучал булат, картечь визжала». Потом плохо стало и меня уложили спать. Когда проспалась, меня выставили. Мамаша мне адресок сунула знакомой врачихи. Я ей брякнула, что ребёнка от Шурки жду... Слышь, Данилыч, это верно, что мы по числу абортов на душу населения впереди планеты всей?

 

— Даже не знаю, — смутился Иван Данилович.

 

Она вытащила из кармана бумажку, скомкала и выбросила.

 

— Да не жду я ребёнка. Мамашу пугнула, чтоб ширше улыбалась...

 

***

До дома Иван Данилович со своей новой знакомой добрался уже под утро. Дом выплыл из тумана неожиданно, как айсберг.

 

Нажимать кнопку звонка пришлось долго. Наконец, за дверью послышались шаги, дверь открылась

 

— Папа?! Что случилось? В каком вы виде! Кто это с вами?!

 

— У меня всё нормально. У вас как? Как Сонечка? Где она?!

 

— Как это где? Да спит же, где ей быть!

 

— Ну вот! — Иван Данилович облегчённо рассмеялся. — А я, дурак, в панику ударился. Может, ты нас пропустишь все-таки?

 

— Да конечно же! Но кто это с вами?

 

— Это Вероника. Проходи, я сейчас вернусь.

 

Иван Данилович бросился в комнату, в которой спала Сонечка. Он на цыпочках подошёл к её кровати, присел на корточки и, изнемогая от нежности, положил голову на тёплую, чуть влажную подушку.

 

— Ну эти старики, — невестка зевнула и покачала головой, пристально изучая глазами гостью, — вечно что-нибудь удумают.

 

— Просто так ничего не бывает, — возразила Вероника, чтоб что-нибудь возразить. — И потом, какой же он старик? Ему, по-моему, еще пятидесяти нет.

 

— Да, — холодно подтвердила невестка и покосилась на дверь в комнату. Затем, вплотную приблизившись к гостье, принялась незаметным ласковым усилием подталкивать её к выходу.

 

— А вам, девушка, огромное спасибо от нас. Мы с папой вам так благодарны... Наверное, уже трамваи ходят. Вы знаете, где тут трамвайная остановка? А ему я сейчас такси вызову, а то в больнице хватятся, жди неприятностей. Еще раз вам спасибо. Зонтик не забудьте.

 

Стараясь не шуметь, она защёлкнула за Наташей замок. Вскоре из комнаты с рассеянной улыбкой вышел Иван Данилович.

 

— Уф-ф, все нормально. Сейчас будем пить чай, у нас есть еще немного времени в запасе… Вероника, вы где?

 

— Она ушла, папа, — отрывисто ответила невестка. — А вообще, это довольно странно с вашей стороны. Являетесь ночью с сомнительной девкой. Внучку, видите ли, проведать…

 

Не слушая её, Иван Данилович бросился к выходу.

 

Невестка захлопнула дверь. В глаза бросились самодельные сапожки. Она в ярости пнула их ногой. «В тапках удрал, баламут чёртов!»

 

Над улицей по-прежнему висел туман. Выскочив из подъезда, Иван Данилович стал лихорадочно озираться по сторонам, пока не наткнулся взглядом на стоящего около скамейки соседа по площадке Павла Борзова.

 

— Здорово, Данилыч. Выписался?

 

— Не совсем. Слушай, Паша, тут девушка должна была проходить. Минут пять назад. Светленькая. Не видел, куда пошла?

 

— С зонтом? Вон туда. Да ты погоди, куда в халате-то?

 

Но Иван Данилович махнул рукой и побежал. Спокойно и уверенно, как человек, принявший решение, не замечая проклюнувшейся боли в боку, напряжённо, и внимательно вглядываясь в туманную кисею.