«Как выжить в этом мире?!.» — настойчиво пульсирует, желая вырваться из-под плотного свода черепа, вязкая мысль.

 

«Вежливость, такт, доброта, альтруизм — эти слова нынче стали чем-то номинальным в теории и позорным на практике. Во времена славного СССР личность простого рабочего или крестьянина упорно следовала вектору приведения к общему знаменателю. А когда границы ключ, как пел Летов, сломали пополам, открылся ящик Пандоры. И девственная наивность полетела по всем кругам Ада.

 

Индивидуальность и независимая личность стали править бал. Но… Как легко это перепутать с банальным эгоизмом. Всё смешалось на обломках империи. Будто кто-то разбил лиловый шар, случайно или же намеренно.

 

Как, чёрт возьми, выжить в мире, где человеческая жизнь стоит меньше айфона, а неумение (или нежелание) выпячивать свою личность (например, в силу интравертивного склада характера) считается полным лузерством?..»

 

Я нервно потёр виски, желая забить вглубь извилин уставшего и воспалённого мозга доставучие мысли. Но не тут-то было. Депрессия навалилась многотонной тушей, желая расплющить в двухмерный блин. Но всё, что ей удалось, — выдавить досадное воспоминание по теме.

 

***

 

 

Река Мемория (хорошо, хоть не Стикс и не Лета) унесла на пять лет назад. Я тогда работал системщиком в небольшой фирме, которая занималась продажей садовой техники.

 

Вот стою на ковре перед владелицей и пытаюсь оправдать подчинённых своей команды, на что слышу резкую фразу, которая не терпит противоречий:

 

— Это всего лишь наёмные работники, лентяи, которые ничего не могут в этой жизни, кроме как на кого-то работать, нечего их жалеть. Они знали условия, когда нанимались к нам.

 

Мне бы промолчать, кивнуть и уйти. Но. Язык мой — враг мой, вырвать его бы…

 

— Но я ведь тоже наёмный работник, — вскинув бровь елейным голоском отвечаю я, — ни в коем случае не ищу жалости, но неужели Вы хотите сказать, что я лентяй и плохо выполняю свои служебные обязанности?

 

Весьма молодая и ухоженная женщина, хохотнув, откинулась на спинку дорого кожаного кресла. Затем медленно струсила пепел с сигариллы в ажурную серебряную пепельницу и, чеканя каждое слово, ответила:

 

— У тебя группа, поэтому ты мне выгоден. Тебя надо жалеть, а то вдруг расстроишься… помрёшь ненароком… потом ещё одно с группой ищи. Это в наше тяжелое время не так просто! — её холодные карие глаза встретились с моими не менее холодными синими.

 

Я было открыл рот, но решил прикусить язык. А то одно её движение, прибежит охрана и будет мой бескостный орган прижжён той самой сигариллой, чтобы не высовывался, когда не надо. Я лишь склонил голову и сделал вид, что полный телёнок.

 

Осадок был неприятный, но зато я жалел наших подчинённых и за себя, и за неё, в наглую пользуясь иммунитетом, о котором сама же владелица невольно проболталась.

 

***

 

 

Сажа воспоминаний неприятно ударила в ноздри и подступила удушливым спазмом, сжавшим в тугое кольцо гортань.

 

«Да! Таковы правила игры! Или ты, или тебя!» — барабанная дробь мучит виски.

 

Но ведь люди нуждаются в доброте, невозможно жить в постоянных напряжении и динамике, как того требует современная реальность. Зачем ускорять жизнь?!.

 

И снова волны Мемории уносят в менее далёкое прошлое, которое отдалено от этого мига тремя годами.

 

***

 

 

— У тебя сегодня ВИП-клиент! — говорит мой начальник Михаил. — Чтобы сделал всё по высшему разряду! Человек очень серьёзный и влиятельный. А вот и он…

 

К нам подкатывает блестящий, как новая копейка, гелик последней модели. Из машины выходит ухоженный подтянутый мужчина средних лет. На нем розовая рубашка и фирменные джинсы.

 

«Ага, одет не по-деловому, значит, не официальная встреча будет, можно хоть чуть расслабиться!» — думаю я.

 

— Здравствуйте, Емельян Игнатович! — кивает начальник.

 

— Привет, Михаил! — улыбается голливудской улыбкой тот в ответ.

 

— Знакомьтесь, это Евгений, наш технический специалист, он и проект составит, и будет координировать внедрение сети, — кивает руководитель на меня.

 

— Рад знакомству, — протягивает руку Емельян Игнатович.

 

— Взаимно, — протягиваю в ответ свою ладонь. Он пожимает её, довольно сильно.

 

— Ну что, не будем тянуть кота за хвост. По коням! По дороге всё обсудим, — кивает Емельян, кивком показывая на дверцу авто.

 

По дороге он всё выспрашивал меня про стаж, про материалы, какое оптоволокно лучше брать, долго ли сделать качественный проект сети особняка из парка на десять машин. А мне что, мне только дай о витой паре поговорить, не заткнуть.

 

Потом Емельян перевёл тему, и в его глазах заблестели почти ребяческие искорки:

 

— Вот, недавно купил, не могу пока дать водителю, сам хочу объездить! — ударяет он по рулю и внезапно сворачивает с трассы в лес.

 

Честно сказать, где-то в конце желудочно-кишечного тракта у меня резко образовывается сингулярность, а сердце жалобно стучит где-то в пятках. В голове сразу же ведётся активная деятельность по выуживанию из архивов памяти всех приёмов самбо и других защитных моментов.

 

— А чего мы свернули? — помимо воли вырывается вопрос.

 

— Сейчас узнаешь, — ледяным тоном говорит собеседник.

 

Я стараюсь не подавать виду, а на самом деле превратился в пружину, готовую выстрелить в любой момент.

 

Ехали недолго. Гелик останавливается на поляне. Вокруг красота неописуемая, а на другом конце озеро видно. И, как ни странно, нет ни соринки, только девственная природа.

 

— Выходи! — тоном, не терпящим никакого сопротивления, говорит Емельян.

 

«Блин, Женька, ну что ж тебе вечно так везёт-то…» — мой внутренний мальчик сжался жалким комочком.

 

А что, мало ли историй о всяких редрумах, охотах на человека и прочих эксклюзивных развлечениях власть и деньгоимущих. Навязчиво лезут в голову элементы всяких захватов и заломов, что можно сделать, чтобы выгоднее перехватить противника, если возникнет стрельба и многое другое. Главное, эффект неожиданности. Емельян Игнатович же не знает, кем я был раньше и что умею.

 

Я медленно покидаю машину и становлюсь рядом, разглядывая возможные пути отступления.

 

— Вот, держи, — от неожиданности вздрагиваю. Емельян протягивает мне… самолётик на радиоуправлении. — Сейчас будем соревноваться. Если выиграешь, я тебе премию дам.

 

— Ок, по рукам, — всё что могу выдавить.

 

Во время нашей ну очень взрослой игры, я заметил, как Емельян по-детски азартно огорчается, когда проигрывает, поэтому смекнул, что нужно в поддавки пойти. Ведь круто его достало деловое поприще, видимо, раз вот такими вещами страдает.

 

— Не огорчайся, Жека, — панибратски похлопал он меня по плечу, когда мы закончили играть, — хоть ты и проиграл, но премию я тебе всё равно выпишу… если хорошо сделаешь всё. А пока поехали, а то уже шашлыки нас заждались на даче. А потом… проект!

 

***

 

 

«Вот! Как тяжело держать в себе малыша! — упрямая мысль затмевает все другие. — Но его всё равно надо, хотя бы изредка выгуливать! Малыш души делает человека человеком, а не машиной по реализации амбиций!»

 

— Пожалуй и вправду всё не так уж плохо! — шепчу одними губами. — Пошла вон, депра! Второй потоп было обещано не устраивать, а грядущий армагедец можно и отодвинуть на неопределённое время!..