Дело было под Калининградом. Наша часть ПВО располагалась в лесу. Осенний призыв 1973 г. Дедовщна начинала расцветать пышным цветом. В этот самый призыв попадает к нам парень с гордым именем Александр - добродушный, улыбчивый и упертый молчун. Была у этого Сашки особенность: когда его начинали распекать, на лице появлялась искренняя извиняющаяся улыбка. А если распекали долго, то по мере возрастания накала, улыбка переходила в сдержанный смех. Скромно опустив глаза, он изо всех сил пытался задушить этот предательски появляющийся смех, поджимая губы, но в это время из глаз начинали подтекать слезы. По такому делу, из нарядов он не вылезал. Ничего хорошего ему не светило и от «дедов». Происходило с ним все по строго заведенному порядку, и он нес все повинности «духа» стойко: честно драил полы, туалеты и ходил туда, куда посылали. Был Сашка даже как-то по-своему удачлив. Но подмечал я в его сдержанной покорности скрытый протест. Привычка лепить из хлеба маленьких человечков появилась у него по причине «нехвата» - постоянного голода. Кстати сказать, кормили в части хорошо, но черный хлеб только на такие поделки и годился: корка его была всегда подгорелая, а внутри не допеченый, потому съедобной была только корка и то не вся. Он лепил человечков из хлеба, словно из пластилина, подсушивал, а потом понемногу разламывал и сосал как леденцы. Забавный был этот Сашка.

Однажды Ваня Чуров, один из «дембелей», отвлекая себя от приготовлений к помпезному уходу, решил поиграть в «Духанку», то есть отправил всех духов в лес на сбор черники. Каждый должен был собрать по полной кружке с горкой. Сам же приготовил здоровенную зеленую эмалированную кружку, дождался ягод и начал медленно перетирать ложкой чернику, постоянно добавляя в мятую небольшие порции целых ягод. Занимался этим долго. Тщательно размял все, до последней ягодки, любовно взглянул на результат своей работы и вышел из комнаты. Вернувшись через десять минут, он обнаружил кружку пустой. Здесь должна была бы грянуть пятая симфония Бетховена. Выпучив глаза, Ваня зашелся матом. Он выстроил всех духов в ряд и заставил открыть рты до гланд! Ходил от одного к другому, разглядывая их измазанные черникой рты. И так понятно, что собирая, все и ели понемногу. Ваня беспомощно ругался, размахивал руками, подносил кулаки к их носам. Стоял в том строю и Сашка, и у него по щекам текли слезы. Пять минут назад, случайно оказавшись на этом месте, я увидел отломанную ладошку хлебного человечка, машинально подобрал и сейчас постоянно нервно нащупывал ее в кармане. Я смотрел на Сашкины слезы и понимал, что ни за что не предам его: кто знает, может это и останется его единственным героическим поступком в жизни.