ДЕРЕВЯННАЯ ДУША
ДЕРЕВЯННАЯ ДУША
Деревянная душа.
В калитку постучали. Старик, работавший в саду, спешно пошел посмотреть, кто пришел, делая при этом достаточно широкие размашистые шаги и так же широко размахивая руками. Увидев за калиткой своего знакомого, он спросил:
- Вы один?
- Как видите, один, - ответил гость.
- Входите, я вам что-то покажу.
Перед тем, как войти, гость заглянул в окно.
- У Вас там случайно девушки нет? А то, в прошлый раз я оконфузился, невзначай обнаружив у Вас обнаженную натурщицу, которая даже не застеснялась, а наоборот - засмущался я, - сказал мужчина, входя в дом.
- Ааа, Марго!
- Как Вы сказали?
- Ее зовут Марго. Краси-си-вая молодая девушка. Приезжает с другого города, чтобы я ее рис-со-совал. Я недавно писал портрет одной девуши-ши-ки и она просила, чтобы я подписал картину с обнаженной натурой ее именем. П-п-пусть, мол, все знают, какая я красивая, - не без гордости за самого себя, заикаясь, сказал художник.
Он предложил гостю присесть на старый диван, которому было не менее ста лет. Вся комната художника была беспорядочно уставлена предметами старины. Красивые старинные серванты из красного дерева, столики с резными ножками, трюмо, тумбочки. Шикарные столы местами были запачканы краской, видимо, художник в творческом порыве не обращал внимание на аккуратность. На стенах висели картины в красивых рамах. Хозяин дома занимался антиквариатом. Он покупал, а после реставрировал и продавал старинные шкатулки, статуэтки, подсвечники, но то, что он находил очень ценным, он не продавал не за какие деньги. Он жил в этой атмосфере старины и чувствовал себя, в какой-то степени, вельможей. Под старинный стиль он расписал стены своего дома, трехметровые потолки старого дома добавляли всему этому соответствующее ощущение жизни девятнадцатого века. Повсюду стояли и лежали деревянные скульптуры обнаженных девушек. Проходя мимо одной из них, художник погладил рукой по тщательно отполированной глянцевой поверхности и сказал:
- Да, эт-то шедевр. Она должна быть у Вас!
Художник, который был до пояса без одежды, взял старый стул и уселся напротив гостя. Всем своим видом мастер хотел показать значительность своей творческой деятельности и начал разговор с того, что у него заканчиваются краски:
- Вот еще на две не-не-дели краски есть и все. Привезите мне белила, охру и сереньку-ку-ю как пе-пе-пепел, - заикаясь, произнес художник. Это был седой мужчина лет восьмидесяти. Его голый торс отличался от тела обычного старика. Под дряблой кожей просматривались подкаченные мышцы груди и рук. Руки были покрыты жилами, какие бывают у атлетов, а по мышцам можно было смело предположить о том, что художник много и долго работает физически. Прическа с длинными редкими волосами добавляла некоторой забавности образу мастера. Он как будто сошел с одного ученического наброска студента художественной академии минувшей эпохи – такое у гостя сложилось впечатление от вида и позы приятеля. - Хоть бери, да с Вас картину рисуй, - сказал гость. – Хоть я и не художник, но вижу, что у Вас какая-то специфическая харизма. Получилась бы хорошая картина под названием «Философ».
- Да, я Вам скажу, что очень люблю фи-фи-философствовать. Мне, знаете ли, очень нравится поговорить с умным че-че-человеком, потому что глуп-п-пый меня не поймет. Как же он меня поймет, глуп-п-пый,- все так же заикаясь, произнес художник, при этом его рот расплылся в высокомерной улыбке, обнажая маленькие зубы и десна. Он смотрел прямо в глаза собеседнику, ожидая увидеть одобряющий кивок на свои слова.
Внезапно он встал со стула и понесся своими огромными шагами в другую комнату. Старик принес три картины, которые составляли единую композицию. На триптихе было изображено море и скалы.
- Я здесь немного усилю, что бы че-четче было, - сказал художник, указывая рукой на скалу и ее отражение в воде.
- Да, нет, не надо! По-моему, очень хорошо вышло.
- Нет, нет, нужно. Здесь рефлекс, здесь тень, здесь немного се-се-света. А здесь я русалок Вам нарисую, - и снова улыбнулся.
- Нет, не надо русалок, - сказал гость и скривил физиономию. - Определенно не надо никаких русалок, - ему очень не хотелось на картине видеть какую либо мистику и пошлость.
- Надо, они же здесь водятся, - продолжая снисходительно улыбаться, сказал художник.- Это будет шедевр!
- А Вы можете нарисовать копию картины Тициана, - прервал его гость. Он уже купил у художника несколько оригинальных картин и копий, и хотел обзавестись еще несколькими работами кисти этого мастера. Мужчина был постоянным заказчиком, покупал для художника краски и холсты, понимая, что если он этого не сделает, то ждать картины придется очень долго. Художник, получив холст, тот час же приступал к выполнению очередной работы.
- Ах, Тициан! Какой же был талант! Я писал Тициана, - произнес старик, посмотрев куда-то вдаль, вспоминая прошлое. При этом его лицо изобразило неописуемое блаженство. - А какая картина Вас заинтересовала?
- Динарий кесаря.
- Динарий кесаря? Конечно, знаю! Это замечательная картина! Это шедевр! Подумать только, искушали Христа!
- Вы знаете эту историю? Иисусу показали динарий и спросили, а нужно ли платить подать Кесарю, а Христос ответил: «Чей образ изображен на монете?» - ему ответили: «Кесаря», - и тогда Иисус сказал: «Отдайте Кесарю Кесарево, а Богу Божье».
- Да, именно так и было. Библейская история. Я Вам напишу эту картину, только привезите холст и к-к-краски: белила, охру и се-се-серенькую, снова улыбаясь и заглядывая в глаза, сказал художник. Он провел гостя еще в одну комнату, показывая разные картины и старые наброски, которые беспорядочно валялись на столе, любуясь и внимательно рассматривая каждую из работ. На столе лежали отполированные деревянные дощечки из срезов ствола дерева округлых неправильных форм. На одной из них было изображено лицо девушки. Природный рисунок завитков древесины художник использовал вместо изображения волос, да и к тому же лакированная дощечка была ярко рыжего цвета. Мужчину впечатлили необычайной красоты глаза изображенной девушки, грустно смотревшие в сторону. Он уже представил, как повесит ее в спальне между шкафом и зеркалом.
- Сколько стоит эта работа, - спросил гость.
- Она не продается! - Художник выхватил дощечку из рук мужчины и нежно глядя на нее произнес: - Это душа! Разве можно продать душу?
- Ну, что ж! Мне, пожалуй, уже пора! Проведите меня, пожалуйста.
Художник мгновенно оказался около входных дверей, все так же промчавшись огромными шагами, по достаточно большой и просторной комнате.
- Вы обязательно мне привезите охру, белила и се-се-серенькой. Если в нее добавить розо-зо-вую, то будет как серебро, как будто видя это серебро перед собою, по-доброму, снова заулыбался художник, показывая десна и маленькие зубы.
Гость ушел.
Художник прошелся по своим комнатам, вспоминая, не забыл ли какую-то краску назвать, и про себя несколько раз повторил список красок, которые заканчивались. Он погладил скульптуру, лежащую на подоконнике и, вздохнув, сказал:
- Сколько же я изготовил вас. Сколько таких красавиц теперь украшают чьи-то дома. Вот этими руками все. Он посмотрел на свои ладони. На свои необычайно длинные пальцы. На линии руки, на синяк на безымянном пальце, который был достаточно болезненным. Погладив палец, он взял в руки, лежащие тут же, резцы, разглядывая каждый из них, как будто вспоминая прошлое.
Он вспомнил себя молодым, полным сил и энергии начинающим художником. Девушки, то и дело, приходили к нему в студию. Кто-то просто поболтать и скоротать время, некоторые подрабатывали натурщицами, желая получить собственный портрет. Он очень любил рисовать людей, его деревянные скульптуры представляли в основном женские тела. Он любил придавать некую избранность себе как мастеру, говоря, что дерево само ему рассказывает, какой образ в нем находиться, а он этот голос слышит и подчиняется ему. На самом деле он не слышал ничего, но ему очень нравилось нагонять немного таинственности на свои работы, он внимательно смотрел на то, как удивляются люди, слушая его басни. Он так и не женился никогда. Его жизнь прошла в стенах мастерской. Молоденькие посетительницы не переводились. Он звал к себе студенток, которых обещал научить рисовать картины. Он говорил, что только через его наставничество можно стать настоящим художником. Девушки окружали его всегда. Он всех их любил исключительно платонической любовью, забывая их имена и лица, вдохновляясь и насыщаясь при этом энергией молодости и их вниманием.
Вечерами ему казалось, что все эти идеально отшлифованные фигуры, оживают, сморят на него своими глазами без зрачков и пытаются освободиться от массива дерева, ведь скульптуры местами сохраняли природную форму ствола.
- Ах, эта акация, ах, эта деревянная глыба! Она держит меня и не дает ощутить жизнь, - в тот вечер художнику показалось, будто он услышал голос одной из своих скульптур. Он сел на стул и благоговейно смотрел перед собой, боясь пошевелиться и желая услышать еще что-нибудь. Свершилось то, о чем он мечтал - дерево заговорило с ним.
- Я создал тебя! Я увидел тебя в дереве, но я не могу освободить тебя полностью, тогда ты уйдешь, как уходят мои красивые натурщицы, покидая и забывая меня, - произнес художник глядя на лежащую на подоконнике скульптуру.
Он взглянул на свои руки и ему вдруг показалось, что они вырезаны из дерева и тщательно отшлифованы. На руках были многочисленные шрамы в виде следов от сучков дерева, а рисунок срезов выглядел, как сосуды и жилы.
- Надо же, какая прек-к-красная работа мастера, видно все ко-кости, суставы и морщины-ны. Какое по-по-строение, какая пласы-сы-стика! - произнес вслух художник, сосредоточенно разглядывая свои руки. - А у меня так нико-ко-гда не получалось. – Он сидел на своем старом стуле, удивленно разглядывая свои руки, пальцы, ногти и линии на ладонях, восхищаясь мастерством скульптора, сотворившего их.
